Я сказала чистую правду, ее вкус не понравился Шамилю. Он резко вскочил и посмотрел мне в лицо с ненавистью.
— Вот почему брат стал таким жадным. Это ты настраиваешь его против меня. Ты… Гребешь под свой каблук. Но это временно! Потом уйдешь отсюда в том, в чем пришла, и встанешь на панель. Думаешь, этого не произойдет? Считаешь себя особенной?! Даже деликатесы приедаются, если постоянно есть их на ужин. На тебя не всегда будут ставить миллионы, зверушка. Пока ты не приелась, но очень скоро все изменится.
— Очень скоро произойдет лишь то, что Марат узнает об этом разговоре.
— Как и я говорил, ты ничего из себя не представляешь. Без. Него. Можешь не плакаться своему хахалю, я ухожу! Забираю свои вещи, как Марат сказал, и ухожу. Больше не скажу ни слова! Подожду, пока ты станешь никчемной и неинтересной для брата, а потом снова займу свое место. Девки приходят и уходят, а родная кровь всегда остается. Мы братья, всегда были и будем братьями. Ни одной девке, даже с самой красивой задницей это не изменить и не перечеркнуть надолго!
Шамиль схватил с тарелки блин, откусил его, поморщился и выплюнул на пол:
— И блины твои дерьмо. Корчишь из себя хозяйку? Тогда хотя бы научись готовить хингалш, Марат больше оценит.
Он быстро развернулся и ушел.
Я прошла за ним следом, Шамиль резким жестом подхватил две сумки, стоящие в холле, и вышел, громко хлопнув дверью.
— В кухне прибрать или сами справитесь? — раздался спокойный, но полный какого-то удовлетворения голос Назиры.
Мне хотелось расплакаться. Но я собрала волю в кулак.
— Сама. Потому что когда прислуга распускает язык и делает то, что выходит за рамки их обязанностей, ничего другого не остается. Думаю, мы видимся в последний раз.
Назира побледнела.
Она не рассчитывала, что я стану ябедничать?
Но мне надоели косые взгляды и совершенно не нравилось, что в ее присутствии я ощущала себя так неуверенно, ожидая пакости.
Развернувшись, я пошла обратно в кухню, взяв еще теплый блин, откусила… Выходка Шамиля посеяла смутные сомнения, вдруг я пересолила блины или перестаралась с сахаром. Но всего было в меру.
Шамиль просто хотел напакостить. Я прибрала то, что валялось на полу, стараясь игнорировать взгляд Назиры, появившейся на кухне.
— Я могу поговорить откровенно?
— Мне нет никакого дела до ваших откровений, — отмахнулась я.
Но Назира решила вывалить на меня гору сведений, которые я знать совсем не хотела.
— Однажды после вечерней уборки Хаят не пришла ночевать домой. Она всегда заглядывалась на хозяина, старалась показать себя. Накануне у Дадашева была пьяная вечеринка, он много выпил, Хаят была рада выпавшей возможности, совсем про стыд забыла, на тех простынях, где вы с хозяином кувыркаетесь. Следующим утром я застала ее, выходящей из спальни хозяина.