Неожиданно Саида наклоняется к моему уху. Её медитация уже закончена.
— Нам стоит переименовать отряд в Белку. Вместо орехов наш командир собирает мечи и кинжалы.
Я, честно, пытаюсь сдержаться, но всё равно смеюсь.
— Не думаю, что нашему командиру понравилось бы сравнение с мохнатым грызуном.
— Он бы позволил тебе называть его как угодно, и ты это знаешь, — в её голосе заговорщические нотки, — Хочешь, проверим?
Я мягко толкаю её, но движение отдаёт болью в моих напряжённых руках.
— Будь серьёзней, Саида.
Она смеётся в ответ, так звонко и заразительно.
— Над чем смеётесь? — спрашивает Марго.
Они с Эстебаном скидывают раздутые от воды бурдюки в кучу и устраиваются на ночь. Губы Марго слегка припухли, и рубашка Эстебана надета наизнанку.
— Просто вспоминали жизнь в Анжелесе, — Саида старается удержать уголки губ на месте.
— Скоро мы вернём земли Мемории и тебе не придётся вспоминать, — с пылом произносит Марго, и мы уже забываем про нашу глупую болтовню до этого.
— Если мы доживём, — добавляет Эстебан.
— Сколько оптимизма! — говорит Дез, — Ну-ка поведай нам, Марго, улыбается ли он, хотя бы когда вы целуетесь?
Эстебан хватает плоский камень и бросает в Деза, который даже не дёргается, пока камень пролетает мимо. Я подтягиваю колени к груди, но сбежать от этого разговора можно разве что в лес.
Марго наклоняется ко мне через спальный мешок:
— Ну-ка поведай нам, Рен, затыкается ли Дез, хотя бы когда вы целуетесь?
Я чувствую жар в области груди. Бросаю взгляд на Деза, а тот счастлив быть в центре внимания. Может, Марго задумала какую-то злую шутку и усыпляет бдительность или у неё, правда, очень хорошее настроение, но мне кажется, что она впервые так по-доброму ко мне обратилась.
— Дез никогда в жизни не умолкает, — отвечаю, подражая её шутливому тону.
Он удивлённо моргает, и все взрываются от смеха. Это лучше, чем думать о том, что происходит во дворце, или что там за оружие, или что произойдёт, если король и Правосудие будут использовать его повсюду, от густонаселённых цитаделей до крошечных деревушек. А что если уже? Что если они подожгли Эсмеральдас из-за этого? Что если уже слишком поздно?
Меня выводит из размышлений заявление Марго, что по возвращении в развалины Анжелеса она съест весь сахарный хлеб, что там есть. В этот раз Эстебан не вставляет никаких пессимистичных условий. Вместо этого он предлагает мне свою флягу. Я ненавижу запах агуадульсе, но всё равно делаю большой глоток. Сначала на языке она такая холодная, будто со льдом. А потом горит в горле, оставляя цветочное послевкусие. Я передаю флягу дальше по кругу, даже Саида отпивает немного.