— Так куда ты пошла? — шепчет он, шагая так близко, что я чувствую тепло, исходящее от него.
Я продолжаю идти вдоль реки, зная, что если где-то здесь его ловушки, он предупредит.
— Ты знаешь, что мне не спится. Думала, ты уже привык.
— Тебе всегда есть чем меня удивить, Рен, — по-мальчишески улыбается он, — Сегодня, например. Впервые за время нашего путешествия я не переживал, что ты, Марго и Эстебан не вцепитесь друг другу в глотки.
Я смеюсь, и где-то рядом мне отвечает чириканьем птица.
— Они боятся. В страхе люди делают то, что обычно бы делать не стали. Например, распивать алкоголь с тем, кого презирают.
— Или уходить из лагеря на ночную прогулку? — предполагает он.
Мы останавливаемся на ровном участке травы. Река сверкает серебром в свете полумесяца, пробивая себе путь через скалистый лес. Я ставлю лампу на небольшой валун, тут же Дез стелит шерстяное одеяло. Мы садимся рядом, лицом к бегущей реке.
— Я знаю эти леса лучше любого королевского стражника, — говорю. — Даже лучше тебя.
Он берёт мою руку в перчатке.
— Ты никогда мне этого не рассказывала.
— Я родилась неподалёку отсюда. Уже много лет прошло, но думаю, что смогу найти дорогу домой. Если он там ещё стоит.
Он вздыхает, его глаза полны сочувствия.
— Мне так жаль. Могу представить, как тебе было тяжело, когда мы говорили о наших родителях.
Что я помню о своих? Знаю, что отец любил охотиться в Рысьем лесу. Я плохо помню его лицо, но когда я смотрю в зеркало, то вспоминаю голос, который сказал мне: «Знаешь, ты так похожа на него». Не уверена, был ли это голос моей матери или чей-то ещё.
— Могу я тебе признаться кое в чём ужасном?
Он садится так, чтобы видеть моё лицо, и ждёт, когда я продолжу. Часть меня хочет взять свои слова обратно, потому что не хочется произносить этого вслух.
— Когда я слышу, что кто-то говорит о своих родителях… Первый человек, который приходит мне на ум, это судья Мендес.
Дез отводит взгляд, сильно нахмурившись, но в его голосе звучит мягкость:
— Этот человек забрал у тебя твой дом. Он использовал тебя…
— …как орудие, — я беру его лицо в свои руки. — Да, я знаю. И благодарю богиню каждый день за то, что шепчущие пришли за мной. Кем бы я была, если осталась во дворце? Монстром. Убийцей.
— Ты бы всё ещё была Ренатой Конвида, — он целует меня в уголок губ и отстраняется, чтобы посмотреть, как румянец заливает мои щёки, даже в темноте. — Ты бы всё ещё была моей Рен.
— Я не могу этого знать. Но я знаю, что он связан с тем оружием. И я не могу встретиться с ним опять, или я не знаю что сделаю.
Моё сердце пускается вскачь, когда Дез притягивает меня ближе к себе. Он весь такой тёплый.