Текст, по меньшей мере, вызывающий. Однако группа «Хамса» в который раз оказалась под влиянием доброй христианской морали. Для её членов эта алхимия имела в своей основе изменение существующего порядка вещей на основе чёрной магии. Как только речь заходила о пути Познания, предполагающем участие смерти, сразу же вновь маячил призрак дьявольской магии.
Обвиняют ли в «чёрной магии» тибетских монахов, творящих обряд оживления трупа? А Иисус, вырвавший Лазаря из объятий смерти, тоже что ли использовал чёрную магию? Когда христианский священник наделяет нас хлебом — телом Христовым и вином — кровью Спасителя, он что, тоже участвует в дьявольском ритуале познания божества? Когда индийский гуру проводит две ночи в медитации на кладбище, чтобы вызвать появление демонов и победить их — то есть чтобы победить идею смерти, разве это можно считать чёрной магией?
Моторная лодка Ренато Д. оставляла на воде длинный шлейф пены. Сидя на корме, я не сводил глаз с солнца, заходящего за остров Сан-Микеле. Натали пыталась по карте определить наше местонахождение: песчаная отмель, обозначенная, тем не менее, ни больше, ни меньше как остров. Ренато Д. сам стоял у руля, устремившись вперёд, подобно жуткой фигуре, из тех, которые некогда украшали носы боевых драккаров викингов. Незаметно опускалась ночь. Ещё парило в воздухе несколько птиц, украдкой следуя за нами. Вдали вырисовывалась рыбачья лодка, возвращавшаяся, несомненно, на Мурано. Более получаса мы плыли по этой водной равнине. Пробираясь между одиноких островов, чётками опоясывавших Лагуну, я стал лучше понимать, почему магические поверья были всегда столь живучи среди рыбаков побережья. Не здесь ли ещё блуждали призрачные лодки, над которыми властвовал Дракон Вод? Запоздавшие рыбаки считали гибельным надолго задерживаться в окрестностях кладбища Сан-Микеле, поскольку с наступлением ночи Лагуна, как считалось, переходила во власть «Чёрных властелинов».
Хотя в этой громадной водной пустыне встречались монастыри, рыбачьи посёлки и охотничьи хижины, расположенные на островках, пространство всё равно казалось пустым, а порывы ветра были столь резкими и течение столь быстрым, что, наверное, не было другого места в мире, где человек чувствовал бы себя таким одиноким. Опасность сесть на мель всегда страшила венецианцев. Они считали, что кораблекрушения происходили по вине демонов и чудовищ, обитавших в Лагуне.
Водя пальцами по карте, мы искали самый уединённый и печальный из всех островов Лагуны — «Казон деи Сетте морти» — «Дом семи мертвецов». По словам Ренато Д., этот остров был местом первых давнишних вампирических ритуалов, проводимых в соответствии с учением Абрамелина. Именно здесь возродилась кровавая цепь, прежде чем перекинуться на материк и опутать Венецию и всю Европу.