— Я не желаю отдавать вас обратно имперцам, — проговорил он вкрадчиво. — Раз уж вы оказались здесь, я просто не могу позволить себе разбрасываться такими ценными магами.
— Вы все знаете, верно? Знаете, что я могу вырубить вас прямо сейчас, и… Не боитесь? — Дрожь прокатывалась по коже, но была ли это дрожь страха, я сказать не могла.
Ощущала страх, злость, ненависть и… Желание. Хотелось ли мне его поцеловать? Нет, но я желала, чтобы Ранисах поцеловал меня сам. Сократил это жалкое расстояние и поцеловал так, как целовал в ту самую ночь.
— Я не привык бояться трудностей, — ответил он с насмешкой. — И да, я знаю, что вы являетесь живым артефактом. А еще я знаю, что в империи вас действительно считают мертвой. Вы всерьез полагаете, что я должен вас отпустить?
— Было бы неплохо, — осмелела я. — Я хочу спокойной жизни.
— Я тоже, — кивнул мужчина вполне миролюбиво. — Но для того, чтобы ваша жизнь была спокойной, она должна быть спокойной у всего Реверонга, а поспособствовать этому можете только вы. Удерживать вас силой во дворце я не могу, но как участницу отбора — вполне.
— Но я… Я не могу быть участницей отбора!
— И почему вы так считаете?
— Потому что я не только не девица, но еще и ношу под сердцем ребенка! — рухнула я в пропасть, прекрасно понимая, какой козырь вручаю Ранисаху одной этой фразой.
— Я знаю, — ответил он коротко, продолжая мягко улыбаться.
— И… Давно? — смотрела я на него обескураженно, ожидая совсем не такой реакции. — С того самого момента, как вы упали в обморок в тронном зале. Я лично снимал с вас амулет. Между прочим, очень хороший амулет, качественный.
— И, даже зная о моей беременности, вы продолжаете утверждать, что я являюсь участницей отбора? — Полнейший абсурд.
— Только я решаю, кто продолжит участие в отборе, леди Герож.
— Как долго вы собираетесь делать из меня участницу отбора? Отбор рано или поздно закончится, и вам придется меня отпустить. Допустим, нас останется двое: я и дама, которую вы действительно выберете. Что дальше? Я стану вашей пленницей? Мне никто и ничто не помешает уйти прямо сейчас.
— Я вас не отпускаю, леди, — приблизился он, губами касаясь моей щеки, вынуждая непроизвольно прикрыть веки и с трудом удержать судорожный вздох. — Я ведь найду вас, даже если вы скроетесь от меня за пределами Реверонга. Найду и верну. Я в своем праве.
— Проклятое зеркало! Вы не ответили на мой вопрос, — прошептала я, ощущая, как колени слабеют, как чужая рука змеей скользит по моей талии, прижимая еще крепче, еще сильнее.
— А разве я собирался на него отвечать? — Губы коснулись шеи, обожгли, заклеймили поцелуем.