— Окей. Значит, не от похмелья, но тряслись. Я своим глазам пока доверяю. — Все-таки, Валерий потешался. Уже в открытую. — Так вот. Значит, Игоряха переживал за твое будущее существование только потому, что не знал, как еще от тебя избавиться. Зафиксировали. — И он с силой ткнул пальцем в столешницу, будто поставил жирную точку.
Женя только пожала плечами. Не понимала, к чему этот разговор ведет.
— А ты, значит, считаешь, что тебя просто скинули с баланса, да еще и по выгодному курсу. Так, Жень?
— Да. Я считаю, что вы прогадали. Наверняка, ваш породистый жеребец стоил немало…
— Хм… Интересная логика. А ты, выходит, мало стоишь?
— Похоже, что ничего…
— Так и запишем. Женя считает, что ничего не стоит в глазах Суворова. И при этом она совсем не обижена на него. — И еще один тычок пальцем в стол. Еще одна жирная точка.
— Я не обижена, Валерий. Я разочарована. — У нее, наконец-то, получилось подобрать нужное слово. Самое подходящее и верное. — В себе и… в этом человеке.
— Забавный расклад получается… Кто бы мог подумать… Игорек так старательно строил из себя железного дровосека, а вон как вышло…
— Мне кажется, он просто доказал еще раз, что вы не зря так его воспринимаете…
— А знаешь что, Женя?
— Что?
— Кажется, мне очень с тобой повезло! — Валерий улыбался до того довольно, что Женя засомневалась: адекватен ли он? Ну, откуда столько радости от этого странного разговора?
— Вы же только что говорили: не знаете, что со мной делать. И потом, наверняка, рассчитывали получить хорошие деньги, целое состояние за своего коня. А получили, — она жестом обрисовала себя, — вот. Недоразумение, а не богатство.
— Вот еще. Это Игорь тебе вбил в голову, что ли? Серьезно? Он называл тебя недоразумением?
— Нет. Такого не было никогда.
— Ну, вот и не придумывай, значит. Человеческая жизнь — бесценна. В том числе и твоя. Запомни это и никогда не забывай. — Сейчас мужчина стал очень похож на Суворова — своим назидательным тоном, сосредоточенным и очень серьезным выражением лица.
— Господи, когда же меня перестанут учить жизни и начнут воспринимать как человека? — Когда-то ей нравилось впитывать, словно губка, каждое новое важное слово от наставника и опекуна. А сейчас кричать хотелось, слишком больно отозвались новые поучения.
— Может быть, когда ты перестанешь называть себя недоразумением, а?
— Неужели это так важно для вас?
— Ну, а зачем мне в доме девчонка, склонная к депрессии и самоуничижению? Мне и так забот хватает, чтобы еще и за тебя волноваться.
— Так может, вы просто меня отпустите? — робкая надежда забрезжила, пропустила первые ростки. Ну, действительно, зачем она этому человеку? Только проблемы создавать?