— Потому что в последнее время они только этим и занимаются, — Яшка недоуменно посмотрела на меня. — Не заметила? И бабка их намекнула, что они о нас разговоры ведут.
— Ой, ли… — хмыкнула я, но думать об этом было приятно.
— Можно мешок взять? — Яшка показала на стопку холщовых мешков, аккуратно сложенных возле банок с огурцами. — Присесть охота.
— Бери, конечно, — я прислушалась. — Ушли? Или в засаде сидят?
— Да кто их знает, — Яшка взяла стопку и тут же воскликнула: — Смотри, что это?
Я повернулась к ней и увидела в ее руках толстую тетрадку.
Раскрыв пожелтевшие страницы, я узнала почерк деда и пробежала глазами по густым строчкам.
— Что там? — Яшка склонилась над тетрадкой.
— Сейчас узнаем. Похоже на черновики дедовых научных работ… — я пролистала тетрадь до конца и поняла, что черновики были сначала, а дальше то, что касалось озера Чар.
Мы уложили мешки на старый ящик для картошки, открыли бутыль с вином и углубились в чтение. Многое из того, что было написано в тетради, мы уже знали, но многое повергло нас в шок. А кое-что, даже придало надежды.
«Воскресший Бейстеро, проклял Семена Кукурузу страшным проклятием, и убийца ведьм, обрел облик зверя. Он живет в лесу и каждую ночь превращается в жуткого монстра, который нападает на скотину и питается ее кровью. Заросший, ужасно пахнущий, он совершенно потерял связь с миром, но проклятие Бейстеро, держит его на этом свете, не позволяя умереть и воссоединиться со своей семьей.
Я нашел его в самой глуши, жадно поедавшего убитого им зайца, с ним была большая, лохматая собака и даже днем, находясь в подобии человека, Семен походил на своего же пса. С грязной, всклокоченной бородой, длинными волосами, он был одет в козлиные шкуры, босый и покрытый язвами. Завидев меня, он оскалился и, зарычав, спрятался в кустах, откуда наблюдал за мной, не делая попыток напасть. Псина не отходила от него ни на шаг».
— Круто… — прошептала Яшка, обняв колени руками, она внимательно слушала рассказ деда, записанный в старой тетради. — Так значит, монстр из леса — это Семен Кукуруза…
«На следующий день я пришел туда снова, и принес ему еду. Он сначала осторожничал, но все же подошел ближе и через пару минут уже жадно поглощал угощение, не забывая кормить свою собаку, и это говорило о том, что в нем еще жила человечность. Я ходил в лес целый месяц, и мы постепенно подружились с ним. Бедный Семен, издававший лишь нечленораздельные звуки, начал говорить. С трудом, заикаясь, вспоминая человеческую речь, он поведал мне свою историю. Ему хотелось умереть, но, сколько бы он не убивал себя, каждую ночь воскресал в образе зверя, и все начиналось сначала.