До постоялого двора оставалось чуть больше четырёх вёрст. Желая перед серьёзным делом дать коням небольшой роздых, князь Хованский велел двигаться шагом. Лукомский же посоветовал выслать вперёд разведчиков, мало ли… Глава тайного сыска согласился и велел трём дружинникам выехать вперёд дозором. Прошло минут пятнадцать, как вдруг к ним навстречу выскочил конь одного из дружинников, отправленных в дозор. Животное выглядело испуганным, всадника на нём не было. Князь Хованский трусостью не страдал, поэтому крикнув: «За мной!» тут же пришпорил своего скакуна. Лукомский приказал своим людям то же самое. Не проскакав и версты, они обнаружили за небольшим поворотом толпу вооружённых мужиков. Одни из них ругались по поводу какой-то казны, а другие раздевали трупы трёх дружинников, что были высланы дозором.
— Ату! Бей их! — крикнул Хованский, моментально оценив ситуацию.
— Княжьи вои! Спасайся! — раздалось в ответ, и разбойничья ватажка прыснула во все стороны.
Трое из них, стоявшие к лесу ближе всех, целеустремлённо бросились через бор в сторону реки. Ещё двое, которые до этого ругались с ними по поводу какой-то казны, увязались следом. Зря. Когда все пятеро очутились у реки, где в прибрежных зарослях пряталась лодка, троица неожиданно напала на своих недавних подельников и привычными движениями отправила их к праотцам. Затем, не теряя времени, они попрыгали в лодку и, стараясь как можно меньше шуметь, отплыли от берега. Правда, вместо того, чтобы держать путь на другую сторону, недавние убивцы предпочли двигаться вниз по течению, прячась за высокой травой. Манёвр оправдал себя. В противном случае беглецы оказались бы прекрасной мишенью для княжьих дружинников, которые очень быстро вышли к берегу. Порыскав туда-сюда и ничего кроме двух трупов не обнаружив, они снова вернулись к дороге.
Улизнувшая троица — это люди князя Лукомского. Они легко подбили ватажку на разбой, заявив, что в сторону Звенигорода направляется всего несколько дружинников с большой суммой денег. Достаточно устроить на дороге засаду и перестрелять воев из луков и арбалетов. Что в результате и было проделано. Только вот никакой казны при убитых не нашлось, вдобавок упустили одного коня…
Ещё два человека князя Лукомского на «большую дорогу» не пошли, а остались на постоялом дворе. Один прикинулся, что сильно повредил ногу, а другой сыграл кабацкого ярыжку, упившегося вусмерть. На подворье, в отсутствие ватажки, оставался лишь сам Савелий Хрящ, его жена, малолетняя дочь и старый дед, вечно лежавший на печи. «Артисты» без особого труда «спеленали» всю семью, кроме немощного старика, и стали допытываться, где атаман прячет ценности? Будь Хрящ один, то постарался бы подольше скрывать правду, но тут жена, дочь, отец… В общем, «раскололся» он быстро. Что-то было спрятано на самом подворье, что-то недалеко в лесу. Пока один из «лицедеев» проверял информацию, другой охранял пленников. Как только информация подтвердилась, хозяев по-тихому придушили. Труп деда аккуратно положили обратно на печь, типа сам Богу душу отдал. Мать и дочь скинули в заброшенный колодец, накидав сверху разного хлама. Хряща же приодели в новенький кафтан, на голову водрузили симпатичную шапку, в руку вложили саблю и сунули запазуху запечатанное письмо. После этого ему в горло воткнули стрелу, а в доме устроили небольшой кавардак, будто кто-то собирался в сильной спешке. Так же оставили несколько вещей, которые принадлежали сбежавшим княгиням. Выполнив все инструкции своего хозяина, «художники» по-английски ушли. И надо сказать вовремя — сюда уже скакали дружинники. Но первым на постоялый двор ворвался князь Лукомский, опередив всех буквально на пару минут. За это время он успел выпустить из лука две стрелы, которые вонзились в дверной косяк, спрыгнуть с лошади, обнажить саблю и распахнуть входную дверь. Уже в следующее мгновение на подворье влетел Хованский и прочие дружинники.