Грейнджер трансгрессировала по заданным координатам, оказываясь в незнакомом переулке. Ее взгляд сразу же сфокусировался на знакомой фигуре, а в груди разлилась целая лава нежности: Северус уже ждал ее. Тепло поприветствовав друг друга, словно это не они всего семь часов назад лежали в одной постели, пара вышла из переулка и неторопливо направилась вдоль улиц Коукворта.
— Ты не спрашивала о моих родителях, — неуверенно начал Северус.
— О, — протянула Гермиона, мысленно хлопнув себя по лбу за такую ошибку. — Я решила, что с ними все улажено…
— Так и есть, — ответил он, — я сирота.
Из его уст это звучало… как-то ошеломляюще холодно. Гермиона почувствовала, как ее тьма, захлебнувшаяся в нежности к этому мужчине, снова выпустила свои колючки.
— Мне очень жаль, — протянула она.
— Нет, — отрезал Северус и резко остановился, поворачиваясь к ней; взгляд черных глаз стал острым, как нож, — мне не нужна жалость. Мать умерла давно, и я уже смирился. А отец… Он не был хорошим человеком. Через пару недель я стану совершеннолетним и свободным.
Гермиона понятливо кивнула. Сейчас Снейп больше напоминал свою старшую версию. Такой же гордый, твердый, серьезный.
Они продолжили путь, Гермиона с интересом осматривалась, стараясь не выдать свою осведомленность. Когда они вошли в дом, удивление играть даже не пришлось. Северус не терял даром времени прошлым летом: все выглядело совсем не так, как запомнила Грейнджер. Судя по всему, последние дни свободы перед школой он потратил на то, чтобы привести дом в порядок. В комнатах было чисто, уютно и светло.
Оставшееся до праздника время они потратили на подготовку. Пока Гермиона занималась ужином, Северус где-то раздобыл елку и украсил ее. Однако, до стульев за столом они добрались не скоро: ковер перед камином стал более приятной альтернативой. Затем кухонный стол и диван в гостиной. И только когда ноги уже практически не держали, Гермиона призвала блюда с едой, выставляя их на небольшой столик перед диваном.
— Это лучшее Рождество в моей жизни, — прошептала ведьма, прижимаясь к Северусу.
Он собственнически притянул ее к себе, целуя в висок.
— Я могу сказать тоже самое, — прошептал он.
***
Лежа на Северусе, как и всегда после занятий любовью, Гермиона чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Он, наконец, принадлежал ей. И пусть они не говорили о любви, пусть не произносили эти слова вслух, ведьма чувствовала, что он любит ее.
Еще пару месяцев назад она могла только мечтать о том, чтобы прикоснуться к нему, но сейчас… Она поцеловала его в плечо, борясь с желанием укусить посильнее, чтобы почувствовать его. Ощутить, что все реально.