В общем, пришлось сочинять. От работы мозг расплавился и заболела голова, поэтому я зашла к Мили, которая была у прессы передо мной, и позвала на прогулку в парк.
— Ты в окно смотрела? — отозвалась она.
— Нет, как-то не до этого сегодня было, а что там?
— Там ночью прошел ливень и всюду грязь.
Я скисла. Настроилась уже на прогулку на природе, а тут такой облом…
— Я слышала от девочек, что здесь есть оранжерея, сходим, — предложила девушка.
— С удовольствием.
Оранжерея оказалась превосходной. Таких необычных растений я никогда не выдела и не стесняясь рассматривала вдоль и поперек.
Настроение портило лишь одно: на протяжении всего дня я натыкалась на брюнетку Дэниэля, что удивительно, одну. И каждый раз она прожигала меня ненавидящим взглядом. Сам же мужчина ни разу не попался на глаза и это удручало.
Сколько бы я не запрещала себе думать о нем, все мысли то и дело возвращались к нему. В такие моменты мне было все равно, что у меня есть жених, а он… не понятно, что он и что с ним. Вообще не понимаю его поведения.
Я вышла из ванной с тюрбаном из полотенца на голове.
Раздался стук, но не во входную дверь, а в балконную. Сказать, что я удивилась, ничего не сказать, но еще больше меня убедил сам визитер.
Рейнальд
Весь день напролет мы с Дэниэлем проводили в библиотеке, разбираясь с последним шкафом. Процесс сильно тормозили потрепанность из-за времени фолиантов и различие языков, на которых те были написаны. Ладно еще древний международный. По крайней мере ему нас обучали в академии. Но замысловатый эльфийский с их витиеватыми фразами, которые приходилось разгадывать часами даже при помощи словаря, к сожалению, содержащего лишь перевод слов, не позволял быстро пролистать даже содержание, не говоря уже о полном тексте.
В короткие перерывы на обед я, как шпион, перемещался по-своему, между прочим, дому, лишь бы не встретиться с приставучей Изабеллой. Удручал и тот факт, что не удавалось увидеть Аню, к которой меня невероятно сильно тянуло.
Часто за прочтением фолианта замечал, что мысли давно перетекли к русалочке. Раз за разом в памяти вспыхивал наш первый и единственный поцелуй. В такие моменты мне хотелось бросить все, найти девушку и стиснуть ее в объятиях, чтобы больше никогда не отпускать. Но единственное, что я мог сделать, — уговорить распорядительницу провести такой конкурс, чтобы Анна его точно прошла. Здесь мне в помощь была анкета, заполненная ровным каллиграфическим почерком.
Однако, сваха, вероятно, по наставлению отца, наотрез отказалась потакать моим прихотям, заявив, что конкурсы должны проходить согласно всем правилам, мол и без того не отбор, а непонятно что.