Паук открыл папку, быстро пробежал глазами по записям, небрежно ее отодвинул, проворчав под нос «сука»…
– Как понимаю, это твое «да»…
Тот молчал, опустив голову в пол, красный, как помидор. Микаэл усмехнулся. Встал с места, не прощаясь, быстро направился к выходу на глазах у ошарашенных официантов. Вдруг оклик сзади.
– Слышь, я это, не хотел ее пользовать…. Обижать не хотел… Реально мне девчонка понравилась тогда. Больно красивая… Все равно бы кто– то да запачкал эту ее красоту… Так почему не я…
Микаэл обернулся, смотрел на Паука почти минуту. Внимательно смотрел, изучающе, словно запоминал его. Так, что у того даже дыхание сперло… Этот араб был отмороженным, хоть внешне культурный и спокойный, было видно, что– то там с мозгами не так у него…– подумал про себя Паук, – рыбак рыбака ведь видит издалека…
– Почему не ты? Потому… Потому что она была рождена для меня, под меня… Любого, кто осмелится мне в этом перечить, уничтожу…
– А если она будет перечить?– криво усмехнулся Паук,– Оксана своевольная баба, смелая… Была бы другой, прогнулась бы под меня сразу… Поверь… И ее тогда тоже уничтожишь?
Ничего не сказал. Просто развернулся и ушел, оставив напряженно курящего Паука за столом…
Микаэл
Они уезжали обратно в тот же вечер. Микаэл просто не мог себе позволить оставаться в России дольше, звали дела, хоть и хотелось побыть еще в этой незнакомой для него, но такой притягательной реальности… Еще накануне была надежда, что они с Оксаной смогут побыть в городе еще денек, переедут в отель, наконец, отдохнут, но безжалостные звонки из Сирии и Ливана по работе перечеркнули все их планы.
Оксане было жаль уезжать, это легко читалось по ее лицу. Девушке хотелось еще немного провести время с родными, хотелось показать Микаэлу хоть что– то из ее жизни, то, что по ее мнению, было красивым, достойным его внимания… Но она молча следовала за ним, после всего того, что он сделал для ее семьи, не осмеливаясь даже помыслить о том, чтобы попросить его позволить ей побыть еще недолго в России… Прощание с сестрой и матерью было теплым и эмоциональным. Микаэл вежливо пожал руки обеим женщинам, тактично удалившись в машину, а Оксана обнималась с ними еще минут десять. Когда, наконец, она открыла дверь пассажирского сидения и села рядом, глаза ее были мокрыми, а нос шмыгал. Она все еще продолжала крутить головой, оглядываясь на их старенький дом, пока он не скрылся из виду. Микаэл приободряюще положил руку ей на коленку. Они преглянулись, почувствова прострелившее их обоих возбуждение. Его пальцы на ее ноге резко сжались. Чувства и эмоции были на пределе, на разрыв… Они только выехали из деревни, как Микаэл резко притормозил у обочины.