– Ты не понимаешь, Оксана, что для большинства арабов твой внешний вид в джинсах и футболке– это верх неприличия… Они смотрят на тебя и видят голое тело, харам (араб.– грех), разврат… Ты чувствуешь себя открытой передо мной сейчас… Так вот пойми, что для многих обычных сирийцев твой облик пару часов назад– это верх порока, это почти то же, что ты надела сейчас!
– Мы на Ближнем Востоке… Здесь контраст на контрасте! Может и есть религиозные фанатики, но ведь есть и светские люди! Что ты хочешь от меня, если даже женщины твоей семьи не обматываются паранджой?! Чем я хуже или лучше их?!
– Ты бывшая танцовщица, Оксана! А не профессор университета!– вырвалось у него в сердцах.
Она пошатнулась. Так, словно он дал ей пощечину…
– Так и говори, Микаэл… Вот в чем дело… Все дело в том, что я просто низкопробная танцовщица, которой теперь по жизни нужно будет отмываться от этой грязной роли… Так ведь?– инстинктивно пытается прикрыть себя руками, но ничего не выходит. Хватает плед с дивана, обматывается им, как коконом, встречая его злой взгляд.
– Нет, не так! Не соскакивай с темы! Как ты могла выйти из дома в таком виде? Как могла вообще выйти из дома, не предупредив меня? Сидеть в кафе с этой шлюшкой Виталиной…
– Я звонила тебе! Ты был вне зоны доступа! И не называй ее так!– огрызнулась, борясь с подступающими слезами…
– Звонила, не дозвонилась, и решила не ждать ответа, да?– подрывается к ней резко, срывает плед,– Виталина– голодная шлюха. Я разочарован в выборе тобой подруг… Ее больше не будет в твоей жизни…
– Что ты такое говоришь?!– закричала она, не выдерживая, – это ты решаешь, будет или не будет?!
– Твоя Виталина пыталась залезть мне в штаны и говорила, что танцует не хуже тебя… Что в клубе, где вы вместе работали стриптизершами, она пользовалась большим спросом, чем ты…
Его холодный взгляд… Его слова… Его цинизм сейчас убивали… Каждым словом он словно отвешивал ей пощечину, оглашал приговор… Больно, как же больно… Она не говорила ему, кем работа в Москве… И сейчас вдруг ощутила стыд… Никчемность, грязь вокруг себя, грязь в себе… Ей теперь снова казалось, что она пачканная, не достойная…
Микаэл снова упал на диван, раскинув ноги и совершенно не обращая внимания на ее внутреннее состояние.
– Танцуй, Оксана… Танцуй так, как танцевала в твоем стриптиз– клубе… Давай, я жду… Ноги пошире, с прогибами, так, чтоб у меня на тебя сразу встал, как у всех вставал… Сколько же членов ты подняла, вертя своим охрененным задом…– последние слова он выплюнул с яростью, очевидно, сам себя вгоняя в это состояние.