И она начала, утерев слезы… Попыталась, как умела делать, отключить мозг и чувства, просто двигаться, просто выполнять ритмичные движения, наступила на горло своей гордости и призывно выгибалась перед ним, оголяя себя в самых интимных местах, распахивая ноги, вставая дугой или наоборот, прогибаясь в талии… Микаэл рычал от возбуждения. Он уже давно вытащил свой член и водил рукой по нему, прожигая ее глазами. А она… Она словно немела изнутри… Словно тело постепенно парализовало… Оксана не могла понять до конца, в чем причина– его циничные, хлесткие слова, очередное унижение, его бесцеремонная похоть, или же его отношение в целом… Микаэла трудно было понять– то он был сама нежность, то бушевал, как самый безжалостный пожар… Его любовь не окрыляла… Она удушала, придавливала к земле… То сказочное чувство легкости и своеобразной нежности, которое, казалось, зародилось между ними в России, испарялось, как открытый спирт…
Больше не стал терпеть. Встал, подхватил ее за талию и бросил на диван, расстегивая на ходу свою ширинку.
– Вот так ты мечтаешь танцевать, бабочка?– одним толчком проник в нее и резко задвигался,– теперь ты будешь танцевать для меня… Только для меня… Запомни это хорошенько…– схватил ее ноги и развел их еще шире, до тянущей боли связок, проникая неимоверно глубоко… – только для меня будешь на шпагат садиться… Просто так, чтобы усладить мой взор или как сейчас,– вошел глубоко и резко, – во время…
Он брал ее всю ночь. Жестко и нежно, медленно вылизывая каждую клеточку ее тела, и вколачиваясь сзади со всей силы, больно сжимая волосы в кулак… Ставил на колени и становился на колени перед ней сам… Шептал на ухо слова нежности и любви, и тут же яростно сыпал угрозами, что убьет, если она посмотрит на другого… Довел до сумасшествия, до безоговорочной капитуляции, когда в голове есть место только его воле, его желаниям, его капризам…
Она лежала на животе, совершенно голой, а он все продолжал и продолжал целовать ее тело, от самых кончиков пальцев на ногах, пробираясь все выше, когда бледное лицо дня стало едва проглядывать сквозь отступающую занавесь ночи… Почувствовала его язык на ноге, ведущий тонкую мокрую линию по всей ее длине, это же прикосновение на ягодицах, по позвоночнику, шее, на щеке. Он чувствует, что она мокрая, вся в слезах.
– Почему плачешь? Тебе больно?– спрашивает почти шепотом.
– Больно…– еле находит в себе силы ответить…
– Где больно, Оксана?– и вот, в голосе тревога, снова вернулся тот Микаэл, который заботился, сострадал, а не истязал морально и психологически, а иногда и физически…