Како же сего не моглъ еси разсудити, яко подобаетъ властелемъ не зверски яритися, ниже безсловесно смирятися? Якоже рече апостолъ: «Овехъ убо милуйте разсуждающе, овехъ же страхомъ спасайте, от огня восхищающе».[70] Видиши ли, яко апостолъ страхомъ повелеваетъ спасати? Тако же и во благочестивыхъ царехъ и временехъ много обрящеши злейшее мучение. Како убо, по твоему безумному разуму, единако быти царю, а не по настоящему времени? То убо разбойницы и татие мукамъ неповинни суть? Паче же и злейша сихъ лукавая умышления! То убо вся царствия нестроении и межоусобными бранми разтлятся. И тако ли убо пастырю подобаетъ еже не разсмотряти о неустроении о подовластныхъ своихъ? (...)
Сие ли убо «супротивно разуму», еже по настоящему времени жити? Воспомяни же и в царехъ великого Константина: како царствия ради сына своего, рожденнаго от себе, убилъ есть.[71] И князь Феодоръ Ростиславичь,[72] прародитель вашъ, в Смоленсце на Пасху колики крови пролиялъ есть. И во святыхъ причитаются. (...) Всегда бо царемъ подобаетъ обозрителнымъ быти: овогда кротчайшимъ, овогда же ярымъ; ко благимъ убо милость и кротость, ко злому же ярость и мучение, аще ли сего не имея, несть царь. Царь бо несть боязнь деломъ благимъ, но злымъ. Хощеши ли не боятися власти, то благое твори; аще ли зло твориши, бойся, не бо туне мечь носитъ — в месть убо злодеемъ, в похвалу же добродеемъ. Аще благъ еси и правъ, почто, имея в сигклите пламени паляща, не погасилъ еси, по паче разжеглъ еси? Где было ти советомъ разума своего злодейственный советъ[73] исторгнути, ты же убо болми плевела наполнилъ еси. И збысться на тебе пророческое слово: «Се все вы огнь зжете, и ходите по совету в пламени огня вашего, егоже сами себе разжгосте».[74] Како ли убо ты не со Июдою предателемъ равно причтешися! Яко же убо онъ на общаго владыку всехъ богатства ради возбесися и на убиение предастъ со ученики убо водворяшеся, со июдеи же веселяшеся, такоже убо и ты, с нами же убо пребывая, и хлебъ нашъ ядяше, и намъ служити соглаголаше, на насъ же вся злая в сердцы собираше. Тако ли убо исправилъ еси крестное целование, еже хотети добра во всемъ безо всякия хитрости? И что убо твоего злаго умышления злее? Якоже рече премудръ: «Несть главы, паче главы змиевы»,[75] паче же несть злее злобы твоей. (...)
Или мниши сие светлость благочестива, еже обладатися царству от попа невежи[76] и от злодейственныхъ изменныхъ человекъ и царю повелеваему быти? И сие ли «супротивно разуму и совесть прокаженна», еже невежу взустити и злодейственныхъ человекъ возразити, и от Бога данному царю воцаритися? Нигде же бо обрящеши, еже не разоритися царству, еже от поповъ владому. Ты же почто ревнуеши — иже во грецехъ царствие погубиша и туркомъ повинующимся?