ты же нашъ — мы тебя сие чести сподобихомъ. Се ли убо не
доволно чести и имения и воздания? Всемъ еси былъ лутчи отца своего нашимъ жалованиемъ, а храброваниемъ его хуждьши
еси, изменою прешелъ еси. И аще таковъ еси, почему недоволенъ еси? Се ли убо твое благое возлюбление, еже повсегда сети и претыкания намъ поляцалъ еси, конечнее же подобно
Иуде на пагубу нашу поучался еси?
И аще кровь твоя, пролитая от иноплеменныхъ за насъ, по твоему безумию, вопиетъ на насъ к Богу, и еже убо не от насъ пролитая, темъ же убо смеху подлежитъ сия; еже убо от иного пролитая и на иного вопиетъ, паче же и должная отечеству сие совершилъ еси, аще бы сего не сотворил еси, то не бы еси былъ християнинъ, но варваръ; и сие к намъ неприлично. Колми же паче наша кровь на васъ вопиетъ к Богу, от васъ самехъ пролитая: не ранами же, ниже кровными потоки, но многими поты, и трудовъ множества от васъ прияхъ и отягчения безлепа, яко по премногу от васъ отяготихомся паче силы! От многаго вашего озлобления и оскорбления и утеснения, вместо крови, много излияшася нашихъ слезъ и воздыхания и стенания сердечная, и от сего бо пречреслие прияхъ, еже убо и конечному люблению не сподобисте мя, еже о царице нашей и о чадехъ нашихъ не поскорбесте со мною. Се убо все на вы вопиетъ к Богу моему; паче вашего безумия, понеже убо иное за православие пролияли есте кровь свою, ина же, желая чести и богатства. И сие убо Богови неприятно есть; паче же удавлению вменяется, еже славы ради умрети. Мое же утеснение — вместо крови пролитыя от васъ самехъ прияхъ всякое оскорбление и озлобление, еже вашимъ злымъ сеяниемъ оскорбления строптиваго жития не престанетъ, се убо наипаче на васъ безпрестани вопиетъ къ Богу! Совесть же свою испыталъ еси не истинно, но лестно, сего ради истинны не обрелъ еси, понеже о единомъ войсце испыталъ еси, а еже убо о нашей главе твоего нечестия, се презрелъ еси; по сему мнишся и неповиненъ быти.
«Победы же пресветлые и одоление преславное» когда сотворилъ еси? Егда убо послахомъ тя въ свою вотчину, в Казань, непослушныхъ намъ повинити,[160] ты же, в повинныхъ место, неповинныхъ к намъ привелъ еси, измену на нихъ возложа, а на нихже послахомъ тя, никоегоже имъ зла сотворилъ еси. Егда же в нашу вотчину, на Тулу, недругъ нашъ приходилъ, крымской царь,[161] и мы тогда васъ послахомъ, оному же устрашившуся и во своя возвратившуся, воеводамъ же его, Ак-магметъ-улану не со многими людми оставшуся; вы же поехасте ясти и пити к воеводе нашему, ко князю Григорию Темкину, и едши, поидосте за ними, они же от васъ отоидоша здравы. Аще убо вы раны многи претерпесте, но обаче победы благи никоеяже сотвористе. Како же убо под градомъ нашимъ Невлемъ пятьюнадесятъ тысящъ четырехъ тысящъ не могосте побити,