. И после того во вторый день в просонье таковъ же гласъ слышу, и тому такожде не поверилъ, и ни во что вменилъ
[548]. И за два дни до поезду
[549] моего на службу, спящу мне в полудни, и во сне такожде гласъ бысть ко мне съ великимъ прещениемъ и грозою
[550]: „Отвези сей крест и не держи в дому своемъ. Аще не отвезеши, где онъ изволилъ быти, зле плененъ будеши, а за ослушание наказанъ будеши". И я, убояся того страшнаго прещения, пришелъ к тебе: приими сей животворящий крестъ Господень, не сомневайся ни о чемъ. Кто бы мне велелъ такое многоценное сокровище отдать тебе, аще бы не самъ онъ изволилъ тако быти? Я тебя и не знаю, толко про тебя слыхалъ».
И онъ, Богданъ, слыша от него, Василия, такия речи, такожде со слезами той животворящий крестъ принялъ, а ево, Василия, взялъ в дом свой и сталъ ему давать потребная[551] от богатства своего. Онъ же страха ради Божия ничего не принялъ и пойде въ путь свой на службу.
Тарасъ же, по прозванию Богдан, той животворящий крест Господень со многою честию и молебнымъ пениемъ поставилъ в девичье монастыре в церкви Живоначалныя Троицы на правой стороне на налое, где и доныне благодатию Божиею обретается.[552]
И в томъ животворящемъ кресте Господни сокровенной[553] благодати Божией святыхъ и целбоносныхъ[554] мощей подписано тако:
Часть древа жезла пророка Моисеа.
Риза преподобнаго Сергия Радонежскаго.
Риза Ефрема Новоторжскаго.
Трости Антония Римлянина.
Гробы Гурия и Варсонофия Казанских.
Персть
[555] Евфросинии Суждалския.
Гробъ Макария Желтоводскаго.
И в томъ же 7166-м (1658) году будет онъ, Василей, на службе великаго государя, и волею Божиею под Конотопомъ на бою[556] взяли ево, Василия, въ полонъ крымския татары и отвезли в Крымъ. И былъ он у нихъ въ Крыму от осени и до Великаго поста. И будучи в плену, безпрестанно со слезами Бога молилъ и каялся, прощения прося о ослушании своемъ и о протчемъ согрешении, и животворящаго креста силу на помощь призывалъ, чтобы ево избавилъ от поганыхъ татарскихъ рукъ. И преступя всякой страх, и надежду твердо возложи на силу животворящаго креста, и верова, яко по наказании сотворит ему милость, пошелъ ис Крыму с вечера и шелъ всю нощь. И к свету увиделъ в стороне лесокъ малой чапыжничекъ и, отбежавъ, легъ в том леску. И часу въ пятом дни видевъ: по стопе[557] его гонятъ[558] татарове два человека, и тотъ лесокъ пробежали. И лежалъ я в том леску до ночи, и пред вечеромъ татарове назад пробежали, а сами бранят по-своему: «Ушолъ, де, гауръ маскаран Василей»[559]. И в другую нощь пошелъ на Русь, питался травою и корениемъ. И где на станъ