уловленъ бысть лестию женскою, повелевает юноше изыти из дому своего, сказа ему вину некую. Юноша же с великою жалостию отходитъ от него, тужа и сетуя о лукавой жене оной.
И прииде в домъ гостинника, идеже сперва живяше и обитающе. Он же вопрошаетъ ево, каковыя ради вины изыде вонъ из дому Баженова. Он же сказа ему, яко самъ не восхоте жити у него, а сердцемъ своимъ скорбя по той лукавой жене. И нача от великия жалости красота лица его изменятися и плоть его истончевати. Видев же гостинникъ юношу сетующа и скорбяща зело, недоумевающе, что ему бысть.
Бысть же во граде томъ некто врачь, чарованиемъ[66] своимъ сказуя, кому какая скорбь[67] прилучится, он же знаетъ, кому жити или кому умрети. Гостинникъ же и жена его, благонравны суще, и немало попечение по юноше имеяху. И призвавъ тайно волхва онаго, хотяще уведати, какова скорбь приключися къ юноше. Волхвъ же оной посмотри в волшебныя своя книги, сказалъ имъ истинну, яко онъ никакой скорби юноша не имать в себе, токмо скорбитъ по жене Баженовой, ибо в блудное дело впаде с нею, ныне же отстуженъ[68] от нея бысть, и по ней тужа, и сокрушается. Гостинникъ же и жена его, таковая от волхва слышаше, и не имеяше веры, занеже Баженъ мужъ благочестив и бояся Бога, и ни во что же то дело вмени. Савва же, непрестанно скорбя и тужа по ней день от дне, и истончи плоть свою, якобы кто великую скорбь и болезнь имелъ.
И некогда той Савва изыде из града на поле единъ, и никого за собою или пред собою виде. И помышляше о разлучении своемъ от жены оной. И, помысливъ такую злую мысль во уме своемъ, глаголя: «Егда бы кто от человекъ или самъ диаволъ сотворилъ бы сие, еже бы паки совокупитися з женою оною, азъ бы послужил диаволу». И такую мысль положи во уме своемъ, аки бы ума иступленъ бысть.
И идяше же единъ по пустыни[69] и, мало пошед, слыша за собою гласъ, зовуще его: «Савва, Савва!» Он же, обратишася назад, зря за собою юношу к нему борзо текуще в нарочитом[70] одеянии, махающе рукою, пождати себя повелевающе. Он же стоя, ожидающе, юноша же той пришед к нему, паче же рещи[71] , супостатъ диавол, иже[72] непрестанно рыщеть и ищетъ человеческия погибели.
И пришедъ к нему, по обычаю поклонишася между собою, и глаголя бесъ к Савве: «Брате Савва, что убо яко чуждъ[73] бегаеши от меня? Азъ убо давно ожидал тя, да како бы пришел еси ко мне и сродственную любовь имелъ. Азъ убо тя давно знаю, яко от рода ты Грудцынъ-Усовъ и града Казани. А о мне аще[74] хощеши уведати, и я того же града Казани и недавно здесь пребываю ради конной купли. И убо по плотскому рождению братья мы с тобою есмы, а ныне буди убо мне братъ и другъ и не отлучайся от меня. Азъ убо вспоможения во всемъ тебе радъ чинить». Савва же, слышавъ от мнимаго брата, паче же рещи от диавола, обаче таковыя к себе лепыя глаголы, вмени в правду, и велми о томъ возрадовашася, яко в такой далней и незнаемой стране сродника к себе обрете. И поидоша оба вкупе по пустыни оной.