Королевичь же Василий нача жити у короля Карлуса во благочестии и в добродетели. Токмо ему и работа была, что тешить короля, в гусли играти, такожде и у прекрасной его дщери кралевны Полиместры. Но не в кое время рече королевичь Василий королю Карлусу: «Великий королю Карлусе! Исполни мое прошение, раба твоего Васки гусельника, повели, государь, дать мне местечько, где бы мне жити, чтоб близ твоего кралевского двора построить дворенцо себе. Для того, государь: изволишь пред своим кралевским величеством играти в гусли, чтоб скоро приитти к твоему величеству». Король же Карлусъ послуша его прошения и даде ему место на строение двора его близ своего двора кралевскаго, токмо[1311] чрез едину улицу дворъ построить; на строение двора того десять тысящь златых червонцов.
Он же, кралевичь, взя у короля златые и поклонися ему до земли, и прибавилъ к тому своих множество и нача двор свой строити, полаты каменныя. И в скорых числех построилъ дворъ свой, что вси удивилися таковому строению и украшению полат техъ, и кралевских во всем лутче полатъ. И построилъ едину полату, где опочинъ ему держати[1312], из стеколъ зеркалных и мостъ[1313] из стекол же зеркалныхъ, а в ней устроилъ и кровать себе из стекол же зеркалныхъ, лутче кровати кралевския, и покры мостъ в спалне сукном краснымъ[1314] кармазинным. И украси такъ домъ свой многим красованиемъ, что всему кралевству в подивление, и скарбы свои все в него постави и тритцеть отроковъ своихъ доброродныхъ матрозовъ, которыхъ взялъ из Чешской земли Васильевы, сенаторскихъ и рыцарскихъ детей. Гостю же Василию повеле на корабле быти до времени уреченнаго и корабль не велелъ отпущати.
Сам же кралевичь по вся дни хождаше х королю Карлусу и ко прекрасной кралевне Полиместре играти в гусли и тешити ихъ. И за ту свою игру былъ в великой чести, и любили ево король и кралева зело вельми, а наипаче жаловала его кралевна Полиместра. И не по многих же днех в некое время кралевичь Василий игралъ пред королем в гусли и, отигра у короля, поиде х кралевне Полиместре играти в гусли на вечерю. Кралевна же Полиместра, видя его красоту и благолепие, начатъ сумневатися о нем и мысля в себе: «Никакъ он не простаго роду, но большаго». И начат его поити, дабы ево из ума вывести, чтоб он сказалъ про род свой. Королевичь же Василий начат пити у нея, а иное и тайно лити, и в некое время прикинулся, яко пьянъ, и рече: «Государыни кралевна Полиместра! Уже гораздо поздно стало, азъ же зело пьянъ и не могу до двора своего доити, боюсь, дабы мне не розбити гусли. Молю тя, прекрасная кралевна, повелиши мя проводити до двора моего и донести гусли за мною». Кралевна же никого при себе не имела от мужескаго полу окроме прекрасныхъ девицъ доброродных, и рече единой из девицъ: «Шед, девица, проводи Василия гуселника, дондеже