имам тя дарити". И те, государыни, доброзрачныя отроки прияша мя честно. Азъ же егда вошла в полаты, он же прият мя за руку, начат меня по темъ полатам водити и красование полатъ нача мне показовати, такожде мне и сокровище свое показалъ. Азъ же сему вельми дивовалась, яко таковаго строения и сокровищъ и у батюшки твоего не видала. А наипаче издивовалась той полате, въ которой он опочин держит, построено вельми дивно из стеколъ зеркаловыхъ, и кровать в ней стоит не рабска, но кралевская. И знатно дело, что он не простаго роду. И милость отца твоего, великаго короля Карлуса, и твою милость зело блажит и похваляетъ, яко по вашей де милости домъ построилъ за малыя такие дни и слугъ доволно принялъ. И показал мне вся своя сокровища, и потчивал доволно всякими разными пойлы, и даровалъ, государыни, мне сий перстень златый, и проводилъ меня сам честно до кралевскаго двора». Кралевна же перстень той смотрила и вельми его любовала — зело зделан дивно. И тот перстень кралевна у девицы взяла себе и вздела на руку, и дала ей за тот перстень дватцеть червонцовъ.
Король же Карлус на утрие послалъ по Василья гусельника, чтобы пришелъ к нему в гусли играти. Кралевичь же Василий по присылке от короля Карлуса прииде пред короля в гусли играти. И какъ королевичь сталъ в гусли играти, и рече к нему король: «Что еси рано[1322] ко мне не бывалъ?» Он же отвеща королю: «Виновен есть, великий королю, пред тобою! Вчерашняго дня в вечеру поздно игралъ в гусли пред тобою и пред твоею дщерию, кралевною Полиместрою, и по милости вашей кралевской вельми пожалован, зело былъ пьянъ. И пришелъ домой, проспалъ долго. И во сне, государь, видел сонъ зело страшенъ». И рече ему король: «Скажи, Василий, сон свой! Что еси видель?» И рече Василий: «Кабы, государь, чрез твой кралевский двор шла еленя[1323] зело изрядна и пришла на мой дворишко. Азъ же даровалъ ей златый перстень и з двора спустилъ, она же паки пошла чрез твой кралевский дворъ. Молю тя, великий королю, да разсудиши сей мой сонъ». И рече ему король: «Василий, не ужасайся! Сонъ твой добръ есть, аще збудетца». Он же поклонися королю и нача играти в гусли.
И какъ пришелъ вечеръ, поиде играти ко кралевне Полиместре. И какъ стал пред нею в гусли играти, и стала кралевна на него зело прытко смотрети и думати, и виде его, что он не простаго роду. И стала ево поить, дабы ево из ума вывести. И сталъ королевич пити, а иное и тайно лити, и прикинулся, яко пьян бысть. И сталъ говорить: «Государыни прекрасная кралевна Полиместра! Уже поздно стало, а по вашей кралевской милости напился пьян. Прикажи, государыни, проводить меня и отнести за мною гусли и станок