, он же, послушавъ злыя тоя и лукавыя змии-матере царевы, по повелению ея возлеже на одръ к царицы безъ гащь. Царицы же ничтоже о семъ ведущу и не разуме злохитрства свекры своея крепкаго ради сна.
Лукавая же ехидна и злокозненная змия в то время изыде от царицы ис полаты и скоро иде в церковь не по обычаю, якоже достоитъ. И пришедъ в церковь, необычно возгласи сыну своему царю: «Что тако радуешися и веселишися о рождении чадъ своихъ и молебная соверъшаеши, а не веси того, что твоя лукавая и льстивая прелюбодеица-царица ныне творитъ? Возлежитъ бо на одре с рабомъ твоимъ и прелюбодействуетъ, якоже обычей прежде. И тыя младенцы рожденныя не твоего зачатия есть, но от оного мужа, любимица ея, иже с нею на одре веселится, и подобятся бо ему. А она льститъ тебе по вся дни своими словесы и ласканьми. Ты же, убо простоуменъ, мнишы ю верну быти къ тебе и любезну, мене же, матерь свою, презираеши и не емлеши веры рождьшей тя. Аще хощещи правду ея и мой глаголъ истинно уведати, иди скоро в ложьницу и виждь лукавыя твоея жены злое действо, како тебе ругается и державе твоей на лице льститъ и ласкаетъ, аки верна показуется, тиха, яко благонравна, а по злодеянию своему не токмо быти с тобою во царствии твоемъ, но ни жити с тобою достойна». Царь же, слышавъ сия словеса от матере своея, ужасенъ быв о возвещении. И не дождався конца молебнаго пения, скоро пойде из церкви со ближними своими к царицы своей в полату. И пришед внезапу, и виде у нея раба своего ближняго, лежаща на одре без гащъ, наполнився ярости и удари его мечемъ в сердце, прободе. Раб же той велми возреве и умре. Царицу свою повеле воврещи в темницу и с чады ея, ничтоже ей о томъ ведущу. И много время пребысть в темнице, блюдома и с чады своими твердыми стражи по повелению цареву и питаема нужною[1423] пищею. Царь же от полаты изыде, во мнозе печали и страсе быв, в недоумении, срама ради. И размышляя в себе: «Что есть се, и како горкое сие изменение сотворися?» И много сетуя о томъ.
И по лете некоемъ призва к себе въ полату бояръ своихъ и рече имъ: «Что подобаетъ царице сотворити?» Нецыи же от нихъ не мнеша быти такову царицу, но не смеяху глаголати, рекоша к царю: «Сердце бо твое в руку Божию есть, якоже той изволитъ, тако и будетъ». И по прехождении времени повеле изыти царь той вне града, на некое пространное поле, и престолъ царский устроити тамо, и степени, и седолища властемъ. И повеле собратися властемъ и велможамъ, и всему сигъклиту[1424], и купцемъ, и всем жителемъ града того, и самъ изыде вооруженъ и седе на престоле своемъ. И повеле молчанию быти и возгласи, и рече властемъ и велможамъ, и всемъ собравшимся ту: «Судите мя с царицею моею, понеже велие зло сотвори, и рцыте ми, что подобаетъ сотворити противу злу ея». Власти же и бояре, и вси предъстоящии единогласно рекоша: «Божия воля да будетъ и твоя, о царю, якоже веси и хощещи. Мы како можемъ судити государей своихъ?» Повеле же царь ту вскрай народа уготовати огнь велий зело, и сотвориша скоро велий. Повеле же привести и царицу ис темницы, и с чады.