Царь же Левтасар со гневомъ повелелъ Данила пророка посадить в темницу, а сам повелел себя стеречи всему царству, чтоб к нему смерть не пришла. И начал он в полате своей един пребывать, толко с ним Дарей Менденис. И дастъ ему копъе свое, и приказал ему, никово к себе в полату не велелъ пускать: «Хто станет царскимъ имянемъ пролыгатца[1475], убей ево, не верь ему». — И повелелъ ему у дверей стоять.
А самъ царь Левтасар легъ опочивать и уснул три часы. И проснулся от сна, и посмотрил в окошко на двор, и виде на дворе огненное пламя, оружное блистание человеческое и говор. И воста, пойде ис полаты сторожи[1476] смотрить. И увидеша царя вси с трепетом. И походил царь по двору и виде: крепко стерегут. И рече: «Как хочет смерть пройтить ко мне через такую крепкую сторожу?» И вниде в полату свою.
И ляже опочивать, и заснул шесть часов. И будет девятой часъ, и проснулся от сна. И пойде ис полаты сторожи смотрить, и виде: крепко стерегутъ. А Дари Менденис не слыхалъ, какъ царь ис полаты вышелъ.
Царь же Левтасар походилъ по двору и пошол в полату свою. Царь отворил дверей, хотел войти, Дарей же Менденинъ вспрянул[1477] с копъемъ и скочил ко дверем. И рече: «Ты, смерть, почто идешъ сюды?» Царь же рече: «Дарей, не убей, яз царь Левътасар». Дарей же рече: «Не царь ты — смерть, пролыгаешъся царскимъ имянемъ». И ударилъ его копъем, и прободе его навсквозь. Царь пал мертвъ. Дарей же посмотривъ на царьской постеле царя и не найде. И посмотрилъ у дверей и виде мертва царя. И бысть в великой кручине.
И бысть же утру, солнце настало, востече[1478] велми красно. А Царьград во тме совлеченъ царскою кровью[1479]. Князи же и бояря поутру пошли ко царю здравъствовать: «Дай Бог, здрав был за нашею сторожею». И внидоша[1480] в сени и увидеша царя мертва. И ужаснувся весь Царьград. И рече к Дарию: «Что есть великое чюдо учинилось?» Дарей же Менденинъ все по ряду росказал, какъ царь приказал. Князи же и бояря, и вси гражданя рекоша: «Богъ такъ изволил! Что хощетъ, такъ творитъ».
Царя же по достоянию погребли чесно, по-царски, а Дария казнили. И рекоша все: «Проклят тотъ, хто государской убийца».
«Сказание о древе златом и златом попугае» создано в середине XVII в., возможно, тем же автором, что и «Слово о благочестивом царе Михаиле». Для него также характерно свободное отношение к источнику, вольное варьирование разнообразных мотивов, ориентация на сказовый стиль и русский фольклор; героями повествования также являются императоры Царьграда, образы которых столь же далеки от их исторических прототипов.