обретал времени, потому что и я с тое жъ поры никако не причащся ей. А все чаял, что ты единъ с нею пребываешь. И мъного смотрил для верности иного пришельца к нему у полаты и печати свое, и печати обе никако нерушимы пребыша».
Царь же, услышавъ у него сии речи, укротився от гневъ своего. Взем кралевича за руку, поидоша к стрельни и начаша по стрельне искати вшедшаго к ней. И много время искаше, и обретше в сундуке отрока юна зело и прекрасна. Выняша его из сундука и спросиша, како вниде в стрельню. Онъ же все сказа имъ подъробну про наложницу их. Они же, восприимше от него такие речи, вземше его и наложницу, повесиша на вратех и разстрелявше обеих. А сами велми сетоваху ни о чесом же, но токмо о безчастии своемъ и о беззаконии и о лукавстве женъ своих.
И в некое время рече царь кралевичю в великой печали своей: «Брате мой, брате мой и господине! Виждь своего, паки и моего лицъ зракъ доброты и велие наше несчастие! И виждь, како прежнии наши законные сожителницы с нами лестно и лукаво жили, паки и ся наша общая наложница, сатанина угодница. О, злое острое дияволе оружие! О, зло всего злее злая жена! Поистинне рече Иоаннъ своими Златыми усты: „Лутче железо варити, нежели злую жену учити". Паки рече: „Лутче жити в земли пусте, нежели жити з женою злоязычною и пронырливою"[1504]. И ныне, брате, отвержемъ от сердца всю печаль свою и пойдем по далнымъ странамъ стыда ради здешних жителей». Кралевичъ же рече: «Буди, господине, на волю твою, якоже хощеши. Аз радъ твоего добронравнаго глагола во всемъ слушати».
И пойдоша по далнымъ странамъ и по пустымъ местам. И ходивше много дней, яко близ и годишнаго времени. И в некоей стране найдоша на лугу зело предобръ шатер велми прекрасенъ, маковица у того шатра красна и золота, и велми той шатеръ ухищренъ всякими ухищренми. И не дошедъ они до того шатра, подумавше промеж себя много, что мочно итти в той шатер, и стояху на многъ час. И паки положиша упование на Господа Бога, поидоша вкупе к шатру. Пришедше же в шатер той зело дерзостно и опасно, чаяху некоего рыцаря и сиречь богатыря. И паки в шатре никого не обретоша. И начаша прилежно искати на лугу около шатра. И искавше много, яко вдолее и поприща от шатра того, и ничтоже обретоша. И бысть в себе яко ужасны зело. Нашедше же на том лугу некую стезицу[1505] малу, яко в полупоприща от шатра того, и пойдоша по ней к шатру. И увидеша близ тое стези речку. Пришедше к ней по стези той и приидоша в близость того шатра. Увидеша близ стези тое и реки, и шатра древо некое, велми прекрасно при иныхъ древесехъ и высоко необычно. Влезше на него и начаша ждати, да ли кто по стези той к шатру приидет.