, не лвовы убо зубы ухапает, ни мечем, ниже копием мужа своего заколает, но нравом злее лвицы бывает.
Слыши, сыне мой, про змию и скорпию, ибо змиин род велми в ползающих злобою злейши иных гадов: изначала бо велика зла сотвори человеку и проклята от Господа змия, того ради пресмыкаяся по земле чревом своим ходит, того же роду и скорпия, и жаба, и черепаха, аще бьешь, или колешь, или стреляешь — ничто ея не возмет, тощию[1744] разжещи клещи и имати ю и в огни сожещи, а секнутие ея таково зло, скоростию и до смерти приводит, тако и злая жена в человецех инех злейши суть.
Сълыши, сыне мой, ис куста исходит змия и узрит человека и от него бежит, а злая жена подле человека лежит, а змииным ядом дышет — сеи истинная запазушная змия: донележе муж ея по ней ходит и вопреки ничего не глаголет, и она ему терпит, а егда муж чем погрозит или досадит, и она на него, что змия, шипит, и аще ю бьет жезлием или пинанием, или за власы рванием, то злую жену ничто неймет, но точию разжизает[1745], и она злобою своею, что змию, шипит, в сердце его злохитръством секнет, по времени же и сама умрет, аще не покается — во огнь ввергнется да тамо окаянная накажется.
Слыши, сыне мой, про ехидну. Такова суть, ибо своих чад ненавидит, аще хощет родити, подшися[1746] их съести. Они же прогрызают у нее утробу и на древо от нея отходят, и она от того умирает. Сей же уподобишася ехидне нынешние девицы многие: не бывают мужем жены, а во утробе имеют, а родить же не хощет и помышляет: „Егда отроча от чрева моего изыдет, и аз его своими руками удавлю". Ибо аще девическую печать и разорит, а девицею именуется, образ бо, яко девица, а нравом, яко окаянная блудница. Ибо кому прилучится таковою женитися, виждь и разумей, та бо ходит быстро и очима обзорлива, и нравом буя, и всем несчаслива.
Слыши, сыне мой, про змию василиску. Такова суть, ибо зрением убивает человека, где завидит — тамо и побивает. Такова бо есмь змия василиска, стрелами своими смертными люта велми человека умерщвляет. Такоже и прокудливая[1747] жена нравом злее змия василиска, ибо прехитро себе украшает и опрятни сандалия обувает, и вежда свои ощиплет, и духами учинит, и лице, и шыю вапами повапит[1748] и румяностию, и черностию во очесех себе украсит, и в одеяние червленое себе облачает, и персни на руце возлагает и верх главы своея златом и камением драгимъ украшает и на лукавыя дела тщится. Егда же и грядет, ступает тихо и выю кротце обращает, и очима невскоре смотряет, и зрением умилно взирает, и устне гладце отверзает и вся составы свои на прелести ухищряет, и многия души огнепалными стрелами устреляет, яко ядом змииным, видением своим юнных убивает, яко разслаблении удове ихъ бываютъ.