И глаголющим имъ много, ажно ко вратом гость богатъ, другъ мужа ея, Афанасий Бердов и нача толкатися во врата. Она же скоро прискочила к окушку и погляде за оконце, узре гостя богатаго, друга мужа своего, Афанасия Бердова, восплеска рукама своима и поиде по горнице. Поп же рече к нея: «Скажи ми, чадо, кто ко вратом приехалъ и что ты радостна одержима бысть?» Она же рече ему: «Видиш ли, отче, радость мою, се же мужъ мой от купли приехал ко мне и светъ очию моею». Попъ же рече ей: «Победа[289] моя! Где мне, госпоже моя, укрытися срама ради?» Она же рече ему: «Не убойся, отче, сего, но смерти своей убойся, греха смертнаго; единою умрети, а грехъ сотворяй мучитися имаши во веки». И во оной храмине указа ему сундукъ. Он же в одной срачицъ и без пояса стояше. Она же рече ему: «Иди, отче, во иной сундукъ, азъ во время испущу тя з двора своего». Он же скоро шедъ в сундукъ. Она же замкнула его в сундуке и шедъ скоро пусти к себе гостя. Гость же пришедъ к ней в горницу и даде ей сто рублей денегъ. Она же прияше у него с радостию. Он же зря на неизреченную красоту лица ея велми прилежно. Она же рече ему: «Чесо ради прилежно зриши на мя и велми хвалиши мя? А не ли же некоему человеку мнози люди похвалиша жену, она же зело зла бяше, он же целомудренны тогда похвалу»[290]. Онъ же рече ей: «Госпоже моя, егда азъ насыщуся и наслаждуся твоея красоты, тогда прочь отиду в домъ свой». Она же не ведаше, чимъ гостя того от себя отвести, и повеле рабе вытти и стучатися. Рабыня же по повелению госпожи своея шед вон и начаше у врат толкатися велми громко. Она же скоро потече к окошку и рече: «О, всевидимая радость, о, совершенныя моея любви, о, свете очию моею и возделесте души моея радость!» Гость же рече к ней: «Что, госпоже моя, велми радостна одержима бысть? Что узрила за окошкомъ?» Она же рече к нему: «Се мужъ приехалъ от купли своея». Гость же послыша от нея таковыя глаголы и нача по горнице бегати и рече к ней: «Госпоже моя, скажи мне, где от срамоты сея укрытися?» Она же указа ему 3 сундукъ и рече ему: «Вниде семо, да по времени спущу тя». Он же скоро кинулся в сундукъ. Она же замкнула его в сундуке томъ.
И на утре шед во град на воевоцки двор и повелеша доложити воеводе[291], чтоб вышелъ к ней. И рече к ней: «Откуда еси жена пришла и почто ми велела вытти к себе?» Она же рече к нему: «Се язъ, государь, града сего гостиная жена, знаеш ли ты, государь, мужа моего, богатого купца, именемъ Сутуловъ?» Он же рече к ней: «Добре знаю азъ мужа твоего, понеже мужъ твой купецъ славенъ». Она же рече к нему: «Се уже третие лето, какъ мужъ мой отиде на куплю свою и наказал мне взяти у него купца, купца же града сего, у Афанасия, именемъ Бердовъ, сто рублевъ денегъ — мужу моему другъ есть, — егда не достанетъ. Азъ же деяше после мужа своего многия пиры на добрыхъ женъ, и ныне мне недоставъши сребра. Азъ же к купцу оному, ко Афанасию Бердову, ходила и се купца оного дома не получила, у которого велел мне мужъ мой взяти. Ты же мне пожалуй сто рублевъ, азъ тебе дамъ три сундука в заклатъ з драгими ризами и многоценными». И воевода рече ей: «Азъ слышу, яко добраго мужа есть ты жена и богатаго, аз ти дам и без закладу сто рублевъ, а как Богъ принесетъ от купли мужа твоего, азъ и возму у него». Тогда она же рече ему: «Возми, Бога ради, понеже ризы многия и драгия велми в сандукахъ техъ, дабы тати