летъ мало не съ пятьсотъ; и той взятъ ихъ, не вемъ, с которою мыслию, к себе въ казну, а имъ дастъ свои грамоты (или паче хотя соблюсти ихъ, но не соблюде). Преставлешуся ему, и изгибоша у него в казне, и погуби паметь прародителей своихъ.
А якоже Великый Новградъ никогдаже не бысть взятъ от агарянъ, сице и пределъ его Волокъ.[21] Внегда по Божию попущению, грехъ ради нашихъ, безбожный агаряньскый царь Батый Росискую землю поплени и пожже, и поиде к Новому граду, и покры его Богъ и пречистая Богородица явлениемъ Михаила-архистратига,[22] иже возбрани ему ити на него. Онъ же поиде на литовьскыя грады, и прииде къ Киеву, и виде у каменыя церкви надъ дверьми написанъ великый Михаилъ-архаангелъ, и глагола княземъ своимъ, показуя перъстомъ: «Сей ми възбрани поити на Великий Новъгородъ».
Сиа исповеда ученикомъ своимъ отець Пафнутие, слышавъ от техъ, иже постави Батый властели по русскимъ градомъ (иже «баскаки» нарицаетъ техъ языка речь), и отъ деда своего Мартина слыша,[23] иже и той бяше баскакъ въ граде Боровъсце. Егда же убиенъ бысть безбожный Батый секирою богоданною и на коне, отъ Бога посланнемъ, отъ угорьскаго краля Владислава, егоже крести святый Сава Сербьский[24] от латыньскыя въ православную веру, и тогда вси держатели Русскиа земли избивати повелеша Батыевы властели, поставленыя по градомъ, аще который не крестится. И мнози отъ нихъ крестишася. Тогда и отца Пафнутиа дедъ крестися и нареченъ бысть Мартинъ.
Изволих же писаниемь предати о жительстве отца Пафнутиа, якоже преди рехъ, елика отъ него слышахомъ и отъ ученикъ его, бывшая въ его обители и инде, еже онъ исповеда ученикомъ своимъ; такоже и ученика его, отца Иосифа, надгробными словесы почтохомъ и мало объявихомъ о жительстве его:[25] кто и откуду бе, — еже отъ него слышахомъ и сами видехомъ въ его обители и инъде, елика онъ намь исповеда, и сиа такоже поставихомъ в рядъ. Сиа же пишемъ, не яко они требоваху таковая, но мы, прочитающе сиа, тщимся подражати житие ихъ, — сего ради последующе древнему преданию, занеже въ патерицехъ не точию великихъ и знаменоносныхъ отець житиа, и чюдеса, и словеса, и поучениа писаху, но и елици не постигоша въ соверъшение таково, но по силе подвизашася, поелику возможно, такоже и техъ житиа, словеса писанию предаваху. О нихъ же пишетъ: овъ убо уподобися солнцу, овъ же луне, инии же велицей звезде, инии же малымъ звездамъ, — а вси на небеси житие имутъ. И якоже у земныхъ царей велиции ихъ, яко друзи, велико дръзновение имутъ и вся, елико хотятъ, могут творити, и помагати молящимся имъ, а елици мнее техъ, имутъ же, но не тако, а инии воини малымъ златицамъ, аще и не имутъ такова деръзновениа, но себе точию ползоваша, но обаче пребываютъ въ царстей полате, — сице есть разумети и о святыхъ. Якоже апостоли други и братию нарече, и якоже мученици и знаменоснии отци — сии вси могутъ помагати молящимся имъ, симъ всемъ святии отци во все лето кануны и празники сотвориша и доволно узакониша Христове церкви; инехъ же великихъ и знаменоносныхъ отець оставиша, якоже Великого Паисия, Иоанна Колова, и Аполония, и Марка, и Макариа Александрийскаго,