Онъ же абие воста здравъ, яко николиже болевъ. Сущии же ту возопиша: “Господи, помилуй!” — и со многимъ удивлениемъ и страхомъ со вдовицею и съ сыномъ ея прославляху преславную Богородицу на многъ часъ, сотворшую таковое страшное чюдо. И отъ того времени до вторыя смерти “Мертвымъ” нарицаху его.
Вопросиша же его, аще что виде отъ тамо сущихъ. Онъ же рече, яко: “Ничесоже не помню”. И отъ сего ведомо есть, яко и видевъ тамошняа, но забывъ, занеже до нынешняго умертвиа пребысть въ жизни сей до четыредесять летъ и вся забывъ, елико въ те лета быша. Но егда воскресе, якоже и второе родися: и тамошняя, и зде сущая — вся забывъ, по таковому образу, яко и намъ многажды случается во сне видети, возбнувъше же, вся забыти. Якоже о Лазаре писано есть, яко ничесоже не поведа: или не оставленъ есть видети, или и виде, да не повелено есть ему поведати».
Есть же и ина смерть человекомъ: видимъ есть яко мертвъ, но душа его въ немъ есть, — и иже бываетъ молниею пораженымъ и громомъ. Яко Анастасие-царь пораженъ бысть громомъ,[50] его же въскоре затвориша во гробе, и потомъ оживе и нача восклицати во гробе, тако же и въ наша лета некий юноша пораженъ бысть громомъ, его же въскоре погребоша, и глаголаху о немъ, яко вопи во гробе. Такоже елици и виномъ горющимъ опивахуся и умираху или ото угару умираху, сии по неколицехъ днехъ оживаху неции, занеже души ихъ еще въ нихъ быти и не совершенно умираху. И елици ото удара, или отъ болезни малы, или въскоре умираху — сихъ всехъ въскоре не подобаетъ погребати, ниже на студени полагати: случаетъ бо ся некимъ убо умирати, а души ихъ еще въ нихъ быти. Некий мнихъ умеръ, и, нарядивше его, положиша въ гробници. И прииде понамарь взяти и нести его въ церковь, еже пети надъ нимъ, и обрете его погребалныя ризы свергьша съ себе и седяща. И аще бы въскоре погребенъ былъ и во гробе ожилъ бы, и паки нужною смертию умерлъ бы. Но тогда лето бе, и сего ради и оживе; аще бы зима была, и онъ мразомъ умеръ бы. Сего ради, якоже рехъ, не подобаетъ въскоре погребати, ниже на студени полагати.
Повемъ же и другое чюдо владычица нашея, преславныя Богородица, еже бысть во дни наша. Некий человекъ отъ болярьска роду, именемъ Борисъ, порекломъ Обабуровъ,[51] пострижеся во иноческый чинъ и нареченъ бысть Пафнутие. И живяше въ манастыри старца Иосифа на Волоце на Ламскомъ. Въ томъ граде манастырь есть дивический, церковь же въ немъ святыя и великиа мученици Варвары.[52] Въ томъ убо манастыри преже реченнаго старца сожительница пострижеся. Дщи же у нихъ бе мужеви съпряжена и помале бысть разслаблена и нема; ея же мати, вземши, постриже въ томъ же манастыри. И пребысть нема и разслаблена 5 летъ, не могий ни рукою двигнути.