— Саш, тебя господин Корвин зовёт, — наклонился к нему один из слуг.
Парень встал, вышел из столовой и даже не успел закрыть за собой дверь, как получил точный удар по затылку, потерял сознание и провалился в темноту. Трое стражников, стоящих за дверью в тёмном коридоре, наклонились над распростёршимся перед ними телом. Один из них легко взвалил парня на плечо, и они удалились, никем не замеченные.
Друзья еще долго сидели в столовой, а потом всё-таки закончили ужин, и вышли во двор, особо не задумываясь о том, куда пропал Саш. Если господин Корвин позвал своего лечебника, значит, у него есть к нему какое-то дело. Это дело вообще может затянуться хоть до завтрашнего утра.
Вечер уже медленно опускался на замок. Вот в это время в замковом дворе и раздался голос глашатая, объявляющего об экзекуции.
Солнце ещё золотило верхушки замковых башен, но его лучи уже не доходили до того угла, куда стали стекаться люди, чтобы пришли посмотреть на экзекуцию, о которой только что объявил глашатай.
Она должна была состояться там, где всегда и проводили наказания: у стены замка. В левой части замкового двора уже стояла лавка, на которую обычно укладывали провинившихся.
Лечебники из-за разговоров не услышали крик глашатая и поняли, что готовится наказание только по тому, что к левой части двора стали стекаться люди. Тин остановил торопящуюся мимо служанку.
— Что случилось? Кого сегодня будут наказывать и за что?
— А вы не знаете?! Вашего лечебника будут сечь плетьми за оскорбление госпожи виконтессы!
Друзья переглянулись, не зная, что и думать. Это не укладывалось в голове. Чем он мог оскорбить виконтессу, которая сама вызывала его к себе уже второй раз?!
— Где Динола? — опомнился Олин, первая мысль которого была о девушке. — Она была с ним, когда он ушёл из столовой?
— Успокойся. Саш из столовой ушёл один. Динола оставалась с нами. Значит, она не причём, — ответил ему Тин.
— Мне кажется, она вообще в парк гулять пошла, — добавил Берк.
Они опять переглянулись и, больше не говоря ни слова, почти бегом направились туда, где стояла лавка, у которой уже находился экзекутор, проводящий наказания.
Взволнованные, растерянные, ужасающиеся предстоящему зрелищу, друзья не заметили как к этому человеку с плетью за поясом, спокойно ожидающему начала экзекуции, подошла служанка и прошептала, незаметно втискивая ему серебряную монету в ладонь:
— Вас просят, чтобы вы не сдерживались и как следует наказали этого забывшего своё место лечебника.
— Хорошо, — кивнул равнодушно экзекутор. — Живым оставлю, это личное распоряжение графа. А вот насколько живым, решу сам.