Но потом всё-таки написала большое письмо полное нежности и любви такими словами, которые ей давно хотелось сказать сыну, но в будничных делах и заботах, в простом общении казались пафосными и слишком высокопарными.
В конверт она вложила фотографию, где они сидят обнявшись, и после долгих раздумий написала на ней: «Спасибо, что ты со мной».
В письме было написано, что она уже не вернётся, это её твёрдое решение, поэтому через полгода её отсутствия можно писать заявление об её пропаже без вести, если это будет необходимо. Что пусть он не волнуется, никто не собирается умирать и планирует жить ещё долго, счастливо и в полном здравии, только слишком далеко.
Конверт она отдала с тем, чтобы послали сыну через полгода.
* * *
Глеб назначил точную дату выезда. Это был конец июня перед ночью в полнолуние.
После недолгого совещания решили до портала добираться на чужой машине, оставив Пашину старую Тойоту в гараже.
Ехать предстояло за двести с небольшим километров до небольшого посёлка, который вырос вокруг старого храма. Новые люди там никого бы не удивили, паломников по святым местам всегда было много, поэтому нанять туда машину и там остановиться не составляло труда. Это не привлекло бы особого внимания. Гигантские рюкзаки, которые им пришлось взять с собой, тоже не вызывали вопросов, потому что недалеко от этого посёлка начинался лес, часто посещаемый туристами с палатками, а у них как раз, как у настоящих туристов были прикреплены к рюкзакам пенки, у Паши даже болтался сбоку котелок.
Они договорились со знакомым автомобилистом и утром, нагруженные под самую завязку, усаживались в чужую машину.
У Элеоноры Сергеевны всё внутри дрожало, хотя она старалась этого не показывать. Зачем устраивать истерику, когда всё уже взвешено и решено ею самой. Никто её за верёвку не тащит, хотя очень хотелось поддаться страху, повернуть назад и сказать:
— Я передумала, извините.
Она не сомневалась в своих друзьях и знала, что её не осудят. Но не в них было дело.
Дело было в ней самой. Эля знала, что ей нужно это путешествие, ей самой.
Глеб поглядывал на неё с сочувствием. Он видел в её коконе тревожные вихри, хотя внешне ничего не было видно, она только сжала сильнее зубы и у линии губ легла дополнительная складка.
— Переживает, — подумал Глеб, — но молчит. Тяжело, наверное, отрываться. Это я с радостью возвращаюсь. Устал я быть очень старым. Паша тоже переживает, напряжён, но не так сильно как она. Он потерял свою главную привязку — жену, дети для него давно отделены. А вот её главная привязка — сын, остаётся. Ей придётся пережить разрыв.