Марк многозначительно замолчал, а мне стало стыдно еще и за отца. Я сжала губы и все же коснулась пальцами его большой ладони. Подержала всего секунду и тут же отдернула, снова прижимая обе руки к шее. Марк удивленно дернул бровью, но ничего спрашивать не стал и вернулся к столу.
- Ну что, Егор Викторович, - он сел напротив мальчишки и взъерошил ему волосы: - Давай, выкладывай, что там такого у тебя стряслось, и кто тебя обидел?
Они оба чувствовали себя расслабленно и легко, а я в собственной квартире жалась к стене и ничего не могла с собой поделать. Даже рот не открывала, словно немая рыба.
Егор, услышав вопрос, мигом погрустнел. Зачем-то снова схватил ложку и с глухим стуком повозил ей в уже пустой тарелке.
- Тебя отец обижает? - серьезно спросил Марк.
Мальчик продолжал насуплено молчать, а я, сама не ожидая от себя, вдруг все же открыла рот и тихо произнесла:
- Брат.
Ермилин обернулся и уставился на меня с таким изумлением, словно я не прошептала это слово, а закричала его на всю квартиру.
- Смотри-ка, разговаривает твоя подруга! - радостно оповестил он Егора. - А я думал, совсем беда.
Я дернула плечом и промолчала, Марку было достаточно того, что над своей шуткой засмеялся он сам. И Егор тоже улыбнулся, но тренер снова повернулся к нему и потребовал:
- Выкладывай.
Мальчишка погрустнел, с надеждой покосился на меня, а я только одобряюще кивнула. Ноги уже онемели, но я так и не смогла заставить себя сдвинуться с места и жалась в угол, словно запуганный кот.
- Папа опять уехал, - шмыгнул носом Егор, - А Максим всегда бьет меня, когда мы остаемся одни. Говорит, что я дома никому не нужен.
Было видно, что ребёнок старательно сдерживает слёзы. При мне он плакал, не таясь, но перед сильным Марком, которого очень уважал, мальчик боялся показать свою слабость. А сам Ермилин, услышав слова Егора, изумленно обернулся на меня. Я опустила голову и едва заметно пожала плечами.
- Так, с этим разобрались, - Марк взъерошил тёмные волосы и потер серёжку в ухе. - А брат-то старший? Или тебя младший так отлупил?
Парень явно не понимал серьезности всей ситуации, поэтому я тихо рассказала ему о возрасте Максима Акимова и о том, что Егор, с тех пор как мы познакомились два года назад, прячется у меня от братского гнева раз в два-три месяца. А бывает и чаще. Егор опустил голову, а Ермилин пораженно присвистнул. С его губ едва не слетело ругательство, но он вовремя опомнился.
- Очуметь, - подобрал он приличное слово, чтобы высказать свои эмоции: - А отец что?
- Папа меня любит! - горячо воскликнул Егор, поднимая вихрастую голову. - Просто... Он тоже боится Максима!