Я с трудом расслышала ее шепот и ее последние слова, но все же услышала, и мои всхлипывания переросли в рыдания. Эти звуки прорезали тишину гостиной, и я поняла, что у меня «прелюдия».
Начало жутко громкой бухающей симфонии Бетховена, когда слушатели затаивают дыхание на все произведение, надеясь, молясь о быстром и внезапном ее завершении.
Им не важно, как оно наступит. Им просто необходимо утихомирить их бешено колотящиеся сердца. Они жаждут снова дышать в нормальном темпе. Снова нормально себя чувствовать. Но это не дастся им легко, и они прекрасно это знают.
— Тебя не удочерили моя девочка, тебя забрал отец.
Виктория
Я машинально сделала шаг назад, дурацкое чувство поселилось внутри, это конец. Нет. Я накручиваю себя. Все будет хорошо.
Все должно быть хорошо, я посмотрела на потерянного Виктора. Когда наши глаза встретились, мое сердце едва не взорвалось в груди от дикой тревоги.
Мои конечности онемели от удивления, расползающегося по телу. Я молила Господа о том, чтобы ее слова оказались всего лишь моей слуховой галлюцинацией, я ждала, что время обернется вспять, и она скажет что-нибудь другое.
Мои самые худшие предположения подтвердились. Но я не ожидала, что все настолько серьезно. Несколько лет назад эта новость обрадовала бы меня, а сейчас я чувствовала в своей душе бескрайнюю пустоту, которая, к моему удивлению, становилась больше… хотя больше было некуда. Она почти полностью поглотила меня.
Я не хочу слышать эти слова. Больше никогда. Меня с головой поглотила вязкая тьма. Она впиталась в мою кожу, стала носиться по венам, заставила мое сердце биться с утроенной скоростью. Мысли с астрономической скоростью проносились в голове, и я отчаянно пыталась зацепиться хотя бы за одну из них, чтобы понять, как могло такое произойти, он не мог быть моим отцом, черт подери, я не видела в ее словах никакого смысла.
Попятившись назад, я развернулась и поплелась из гостиной. Иногда стоит открывать глаза. Правда, делая это, мы должны понимать, что обрекаем себя видеть, сколько тьмы и грязи в этом мире, в людях…
Я выскочила на крыльцо дома, и на меня обрушилась лавина дождя. Холодные капли пробуждали дрожь по телу, падая на обнаженные участки кожи. Но мне было плевать, что за считанные секунды я промокла до ниточки.
Я села в машину, Виктор оставался в доме. Я отбросила все свои эмоции и сфокусировала свой взгляд на призрачном изображении самой себя в окне машины. У меня появились недостающие части головоломки, с которыми я буду работать. Нужно об этом помнить. Мне лишь нужно узнать это от самого дяди или папы, я не знала как его теперь называть. Я использую все свои силы, для того, чтобы усыпить его бдительность и заставить ответить на вопросы личного характера, которые мне нужно. Возможно, это самое большое оправдание, которое было в моей жизни. Личный разговор с ним не может ни в коем случае превратиться во что-то настолько ужасное.