Студентки захохотали. А змей, высунув язык, принялся дразнить медузу яблоком.
– Ситуация называется: и хочется, и колется. Вернее, не можется, – очень серьезно сказал ректор.– Это не смешно, девочки. Судьба, как доктор, не смеётся над диагнозом. Иногда самим приходится усмирять льва и заменять его медузой. Во избежание, так сказать. – А чего здесь не хватает? Как вы думаете?
– Любви, – тихо произнесла сидящая рядом с Шамтарой ящерка и ее золотые волосы качнулись тяжелой волной.
– Правильно! Любви, – ректор медленно пошел по рядам.
Я закусила губу, пытаясь совладать с собой. Любви им не хватает! Умные какие. Есть у меня любовь там, есть! Я так любила свой будущий дом на Рублевке и банковский счет своего рыбца, что им всем и не снилось!
– А теперь, – произнёс ректор, – выпустите фамильяров.
Браслеты пришли в движение. Чудесные создания на них ожили. Мой алый дракончик Нистар отряхнулся, потянулся со сна и шепнул:
– Все в порядке. Не грусти, Алиса!
– Ага, – шепотом огрызнулась я. – Зашибись! Лучше не бывает! Разобрали меня на запчасти при всех. Всю мою жизнь расфеячили! Сижу, как голая в инстаграмме Бузовой. И все двенадцать миллионов ее подписчиков на меня зырят.
– Держи! – Нистар вытянул из зеркала золотую нить и вложил мне в руки. – Сейчас тебе это понадобится!
Эх, зацепиться бы за эту ниточку и домой! В такую чужую и такую родную, по сравнению с академией, Москву.
– Сосредоточьтесь и, прикоснувшись к зеркалу, попытайтесь извлечь из глубины Замужикалья этого олигарха любовь. Для этого вам нужно хорошо ее представить. Лучше всего вспомнить свою.
Я вцепилась в нить. Она зазмеилась по полу клуба и скользнула под дорогущий пиджак Демидова. Любовь им подавай! Лучше бы их нитки умели считывать пин-код его банковской карты. Вот там любовь неземная! Я за нее померла бы, картинно и ярко, как в индийском кино. И чем больше нулей, тем сильнее любовь.
Я закрыла глаза. А что представлять-то? Одноклассника Сашку, который мне из дома бутерброды и сладости таскал? Был он не из наших, не из детдомовских. Жил с папой и мамой в большом доме. Весь в шоколаде: машина, дача, дорогие кроссовки и даже свой компьютер. Короче, полный фарш. Помню, смотрел на меня, как "понаехало" на цены в ЦУМе: с восхищением и страхом. В выпускном классе меня поцеловать попытался. Ага, сейчас! Только шнурки поглажу! Буду я размениваться на провинциальную гопоту, пусть даже и мажорную, когда у меня впереди Москва!
Что еще? Кого я любила, кроме распродаж? Да вообще всех людей на планете и мир во всем мире, как говорят модельки на конкурсах. И вдруг у меня перед глазам мелькнули толстые кривоватые лапы и смешная патлатая морда. Шарик! Наш детдомовский песик. Мы его нашли слякотной осенью. Валялся в грязной луже такой меховый шар, несчастный и скулящий. Потому и назвали Шариком. Притащили мы его в интернат, откормили, обогрели. Пытались его с собой в кровать спать уложить, но воспитатели нам не разрешили. Оставили его в подсобке у завхоза. А мы ночью пробрались туда и забрали его к себе. И всю ночь передавали друг другу. Чтобы у каждого в постели хоть ненадолго был такой теплый комок, который прижимался к груди и так благодарно смотрел, словно мы для него боги! А как еще назвать того большого и сильного, что тебя вытащил из грязи, накормил и обогрел?