9***
Айсулу
Девушка проснулась ни свет, ни заря, но какое-то время еще лежала под мягким одеялом, пытаясь вспомнить, что же ей снилось. А потом пришло озарение: ей всю ночь грезилась музыка. Не те родные, знакомые с детства, песни, которые пела мама, когда они с братом были еще совсем крохами. И не та эпическая инструментальная музыка, которую сочинял композитор Владимир Кончев, и которую она играла в составе филармонического оркестра. Это было нечто совсем иное: мелодичное, но с упругим четким ритмом, который несколько раз менялся, становясь то острым и резким, то сменяясь более мягким и спокойным. Голоса то пели, поднимаясь на невероятную высоту, то быстрой скороговоркой произносили слова, опускаясь на низкие рокочущие звуки.
А еще ей снился приезжий иностранец. Он смотрел на нее и улыбался так, что глаза превратились в узкие щелочки. И от этой улыбки кровь жидким огнем растекалась по ее венам и рождала жар во всем теле. Айсулу вспомнила, как от этого жара она машинально скинула одеяло и сквозь сон порадовалась, почувствовав прохладу летней ночи.
И еще смутно помнила, что там, во сне, Чимин произнес какое-то слово. Неизвестное девушке, никогда доселе не слышанное ею. Слово это вертелось в мозгу, маячило где-то на краю сознания, дразня ее, – казалось, вот-вот вспомнится, как оно звучит, но стоило ей чуть посильнее напрячься, и оно снова ускользало, не давая облечь себя в звуки. И Айсулу оставила бесполезные попытки, зная, что если отпустить, перестать напряженно доискиваться до смысла или названия – постепенно мозг сам вытащит из подсознания нужное и в какой-то момент услужливо преподнесет то, что так усиленно пыталась вспомнить.
Девушка натянула футболку и тонкие хлопковые леггинсы, распустила волосы и, тщательно расчесав их редкой деревянной расческой, сделанной алтайскими умельцами из тонкой березовой планки, снова заплела в косу, закрепив ее широкой резинкой. Потом подхватила полотенце и зубную щетку с пастой, у порога сунула босые ноги в китайские резиновые шлепанцы, вышла на улицу.
Солнце только вставало, было еще низко над горизонтом, и природа едва-едва начинала просыпаться после ночи, но птицы уже вовсю щебетали, во дворах мычали коровы, которых хозяйки провожали в стадо, и слышалось щелканье бича пастуха. Блеяли овцы, лаяли собаки, разбуженные этим шумом. Село жило своей обычной жизнью.
Как же девушка любила эти ранние утренние часы, когда младшие еще спали, и можно было спокойно заняться любимым делом – достать альбом и начать рисовать, перенося на бумагу впечатления предыдущих дней. Она и сейчас собиралась заняться этим. Но сначала – умыться. Айсулу достала из колодца воду, налила в умывальник и стала умываться. Выдавила на щетку немного зубной пасты и принялась чистить зубы. Потом тщательно прополоскала рот и вытерлась полотенцем. Вернулась в аил, тихо взяла альбом и карандаши и отправилась снова наружу.