— Нет. Но зачем ты это делаешь?
— Что делаю? — отлично. Я опять наделала глупостей, не так ли?
— Когда ты обслуживаешь клиента-женщину, это не проблема, но, когда это парень, ты становишься с ним какой-то странной. Ты не смотришь ему в лицо и становишься похожей на мышку. Это… интересно.
О, мой Бог. Неужели я все еще так плоха? Я стараюсь этого не делать. Я не могу дать никакого ответа. Я не собираюсь рассказывать ей, что провела почти все свои восемнадцать лет в Колонии, где женщинам запрещено поднимать глаза на мужчин и разговаривать с ними без разрешения.
Когда я покидала Колонию, я пообещал себе, что не буду тряпкой. Я бы заговорила, а не молчала и просто позволила всему случиться. Молчание только усугубляло ситуацию и причиняло боль людям, о которых я заботилась. Больше никогда.
Так почему же я все еще делаю это?
Щеки пылают, я беру и делаю то, что обычно делает Ди, когда не хотела кому-то отвечать — пожимаю плечами и слегка качаю головой.
— Хорошо, — сказала Моника, вытирая стойку. — Храни свои секреты, таинственная девушка. В конце концов я из тебя их вытяну.
Господи, надеюсь, что нет.
— Маленький трюк саббы (имеется — сабмиссив) работает на тебя, но тебе нужно показать побольше кожи. Иди сюда.
— Э… трюк саббы? — я прохожу к ней за стойку бара.
— Да. Все эти покорные «Да, сэр». Это подходит тебе, но ты получишь больше чаевых, если будешь время от времени улыбаться. — Она расстегивает две пуговицы на моей рубашке. — Так-то лучше.
Я осмотрела себя сверху вниз. Мое декольте почти выпало.
Только две пуговицы на рубашке все еще застегнуты, не позволяя моей груди быть выставленной на всеобщее обозрение. Я закрываюсь руками, мое лицо горит от шеи до линии волос. — Моника, это уже слишком.
— Ничего подобного, дорогая. Чем больше тела ты показываешь, тем больше это нравится парням.
Клянусь, я никогда к этому не привыкну. Но я не в том положении, чтобы оставлять деньги у сидящих за столами.
Вздохнув, я возвращаюсь к бару и делаю заказ на пакет не дешевых крендельков и напиток.
— Чего тебе хочется? — Моника берет для меня стакан.
— Я выпью содовую. Коричневую.
Она фыркает. — Ты имеешь в виду Кока-Колу?
Мой желудок сжимается от ее дразнящего взгляда. Я киваю и открываю зубами крендельки.
— Серьезно? Ты никогда не пробовала Кока-Колу? Ты что, Марсианка?
У меня внутри все переворачивается. Я делаю глубокий успокаивающий вдох. Мое незнание внешнего мира не разоблачит меня. Никто не догадается, что я сбежала из тайной общины, потому что никогда не пила газировку.
Опять же, никакого ответа, так что я пожимаю плечами.