Наконечник по форме походил на кинжал, однако был менее сплюснут и вместо рукояти имел шип для насаживания на древко.
Подкинув его на ладони, я привязал к шипу лёгкую ленточку, и, примерившись, метнул наконечник во вкопанный столб «крана». Наконечник вошёл остриём и вошёл глубоко. Тут крякнул не только Дедал, но и мы с подмастерьем. Не ожидал я от себя такого броска.
Наконечник вошёл в дерево по самый шип.
Я подошёл к столбу, потрогал шип пальцем, посмотрел на Дедала, провёл пальцем себе по шее и ткнул им в старика. Потом махнул рукой. «Мохратить» столб из-за железяки не хотелось.
Непроизвольно я целил в шею взрослого воина, а это около двух с половиной метров, и шип сейчас торчал на этой высоте.
Дедал понял меня правильно. Он взял обломанную ветку и насадил её на шип. Подмастерье запрыгал от радости. Он ничего не понимал, он просто смотрел, как забавляются взрослые, и от этого ему было весело. Весело было и мне.
* * *
Назавтра я проковал каменным молотом режущую кромку кинжала и наконечников, закалил и состарил. Всё делал на ощущениях времени. Часа через четыре после закладки я вынул кинжал из плавильной печи и положил на решётку обычной печи и продержал так ещё около четырёх часов. Короче, до вечера.
Наутро я сломал второй отросток на кинжале, получившийся в результате заполнения бронзой воздушного канала, и пришёл к выводу, что кинжал «вроде как стал крепче».
Дедал долго не понимал, что я делаю. Как я ему не объяснял. Запаса местных слов не хватало, и я стал вставлять русские. Вместе с междометиями.
— Дед, смотри. Берём медь, нагреваем. Если сразу её в воду, херак! — я опустил раскалённый прут в воду. — Будет мягкая.
Я погнул прут и обстучал его.
— Проковать его — станет твёрдым и если оставить остывать на воздухе, — я покрутил вокруг руками, — тоже станет твёрдым. Понял?
Дедал слово «понял» уже знал, поэтому покачал головой.
— Млять! — Сказал я, зарычал и треснул его кулаком в душу.
Я взял мешок и засыпал его песком. Потыкал мешок пальцем.
— Мягко?
«Мягко» и «твёрдо» Дедал тоже знал.
Дедал потыкал тоже и согласился.
— Мягко.
Я скрутил мешок, побил его так, чтобы песок спрессовался, как камень, и треснул Дедала этим мешком по заднице.
— Твёрдо?
— Твёрдо. Больно.
— А так? — Я раскрутил мешок и снова треснул старика.
— Мягко.
— Вот так же и там, — я показал на бронзу. — Если побить, будет твёрдо.
Дедал удивился.
— Песок! — Воскликнул он. — Камень, песок, металл. Мять. Твёрдый. Мять — млять. Млять — твёрдый.
Он почесал грудину.
— Млять! — Выругался он совершенно по-нашенски.
Я засмеялся.