Я едва удерживаюсь от улыбки.
Но внезапно Марат протягивает руку, а я в недоумении слежу за тем, как он берет клубнику и приближает к моим губам.
Отчего мои брови удивленно ползут вверх и Хаджиев нарочно копирует выражение моего лица.
Значит, поиграем.
Я наклоняюсь, откусываю и медленно разжевываю сахарный кусочек, наслаждаясь ягодным вкусом. Вот только с каждой секундой столь невинный жест уже совершенно не кажется таким. Потому что его глаза заволакивает патокой желания, а мое дыхание сбивается.
Но Марат как ни в чем не бывало скармливает мне еще пару ягод, а после демонстративно облизывает указательный и большой пальцы от клубничного сока. И тогда моя выдержка дает первую значительную трещину, потому что я готова вырвать эти гребаные пальцы из его рта и обсосать лично. По очереди. Каждый из них.
Ощущение предательского покалывание волной проносится по всему телу. И его твердый член уже заметно упирается во внутреннюю сторону моего бедра, а в диких глазах мужчины горит вызов. В то время как у меня между ног разгорается самый настоящий пожар. Но я не могу ему в этом признаться.
— Держу пари это трудно для тебя, — протягиваю дразнящим тоном, нарочно поерзав на нем бедрами.
— Не труднее, чем тебе, — Марат издает тихий смешок. — Ты хочешь этого не меньше, Тата. Если не можешь проиграть себе, просто попроси меня.
Я сижу на твоих коленях, мерзавец, неужели этого недостаточно?!
Слишком быстро он снова принимает свою привычную маску самоуверенного подонка. Но сейчас это навряд ли меня разозлит. Моя киска слишком мокрая. А голова хмельная. И да, наверное… я соскучилась.
Приоткрываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит.
Проклятье!
Вот что получаешь, когда воздерживаешься долгое время.
К черту! Я с нетерпением приникаю к его губам, правда, этого оказывается достаточно, чтобы активизировать зверя. Хаджиев в тот же миг с жадностью захватывает мой рот грубым поцелуем. Я практически задыхаюсь, ошеломленная дикостью этого мужчины, который несколько месяцев проявлял ко мне лишь холод.
— Скажи мне, что ты хочешь меня, — рычит прямо в рот, опаляя горячим дыханием так, что внизу все внутренности стягивает жгутом.
Мерзавец.
— Хочу, — вставляю между поцелуев и сильнее сжимаю в кулаках его рубашку, — хочу, черт тебя подери, Хаджиев…
Не теряя больше ни секунды, он сдавливает меня в своих сильных руках до сладкой боли, а потом одним рывком, с треском, высвобождает мою грудь от платья и тут же нападает на нее голодным ртом.