— Куда? — строго осекает. — На трассу?
Его слова ранят меня.
Медленно опускаю руки, погружаясь в водоворот отчаяния.
— Я не знаю куда, — трясу головой, — но и телом своим не готова расплачиваться…
Мужчина вмиг мрачнеет, как и его глаза с пугающими всполохами золота.
— Расплачиваться телом? — он грубо сдавливает мой подбородок пальцами. — Я спас твою жизнь, девочка, и поверь, имею полное право отыметь тебя, но я не маньяк, как видишь, я этого не сделал. Потому что жду какого-то сраного разрешения. Которое к черту никому из нас не нужно, — едва не кричит на меня и пальцами давит еще сильнее, заставляет проглотить жалобный стон.
Он пугает меня. Таким я еще не видела его.
— Мне не нравится как ты себя ведешь. — Приложив усилия, отрываю от своего лица мужскую руку. — Мне было больно.
Радковский буравит меня серьезным взглядом, прежде чем нарушить молчание.
— Сегодня я остановлюсь, — сжимает челюсть, явно борясь с приступом раздражения. — Но ты будешь жить здесь, даже не думай уйти от меня. Я запрещаю. Поняла? А если еще раз…
— И что же будет? — хриплый бас внезапно обрывает речь Павла.
А я дергаюсь как от удара плетью. Тяжелый голос, до боли знакомый, сокрушает воздух. И меня вместе с ним. Разрядом тока мгновенно простреливает позвоночник.
Паша лишь усмехается, как-то пугающе, неспешно поворачиваясь в сторону нежданного гостя.
Как он здесь оказался?
А когда я вижу на его костяшках багровые пятна, нервно сглатываю.
— Марат, — Радковский театрально хлопает в ладоши. — Удивил, так удивил. Зачем пожаловал? — разводит руки в стороны.
— За своим. Отдашь по-хорошему. Нет, — Хаджиев щурится, — заберу по-плохому.
— По-хорошему, говоришь? — выдает с насмешкой, но замолкает, убирая руки в карманы брюк. — Хочешь к нему? — Павел внезапно переводит взгляд на меня и кивает в сторону монстра.
Он издевается?
Отрицательно мотаю головой.
Как давно Хаджиев здесь стоит? Да он не раздумывая свернет мою шею, как только прикоснется. Такое не простит. Не примет. Теперь я для него точно грязная шлюха.
— Видишь, девушка против. Может, уже успокоишься? — продолжает Павел, обращая свое внимание на Хаджиева. — Татьяна мне понравилась. Оставлю себе. Обижать не буду. Передумал. С тобой решим все мирным путем. Ты ведь зла ей не желаешь?
Какого хрена он несет?!
— Успокоюсь, когда заберу ее и выломаю тебе руки. За то, что трогал мое.
Марат отталкивается от стены и лениво двигается прямо на нас.
Матерь божья.
Я отчаянно пытаюсь заглушить нарастающую панику, но тщетно.