— Пошел ты, — тихо выдыхаю я, облизываясь опьяненная происходящим.
На лице Хаджиева появляется дерзкая ухмылка, прежде чем он набрасывается на мои губы, решительно завладевая ими своими, от вкуса которых по спине проносится волна мурашек. Он действует слишком быстро и дико, сменяя поцелуи на укусы, проникая дерзким языком так глубоко, что напрочь лишает рассудка.
— Значит, я буду трахать тебя, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя, — угрожающе рычит мне в рот и кусает за нижнюю губу, за чем следует мой сдавленный всхлип. — Ты поняла? — Хаджиев перемещает руку от шеи на майку, сжимает ее в кулак и дергает вниз, выпуская грудь на свободу.
Резко втягиваю воздух, а в следующее мгновение сосок обжигает его утробный стон, и я ощущаю на твердой горошине влажный шероховатый язык.
Охренеть можно.
Одним щелчком он выбивает из моей головы все протесты и ненужные мысли.
Остается лишь пустота, в которую он может вложить все что захочет.
— Блядь… — его рычание ядом разливается по моим венам, — твое тело… — но он не договаривает, вместо своих слов Марат срывает с моих искусанных губ глухое аханье, вновь касаясь пальцами изнывающего лона, заставляя ощутить собственную влагу. — По-прежнему хочешь послать меня?
Заткнись! Заткнись и трахни меня… Я ненавижу тебя!
Но я ничего не отвечаю. Каждая клеточка во мне звенит, отзывается на его умелые действия, губы горят от жадных поцелуев, а мое тело льнет к нему. Ластится. Просит его везде: на коже и под ней.
Хаджиев как игла проникает в самые уязвимые места. Своей делает. Согласной на все.
Со сладким причмокивание он выпускает мой сосок и толкает в плечо, вновь укладывая на спину. И тут же начинает выжигать на мне клеймо голодными поцелуями. Спускается ниже, нарочно царапая щетиной, заставляя дрожать от желания и предвкушения.
Глубокий стон вырывается изо рта, когда его жадные губы впиваются в чувственные складки, раздвигая их языком.
Играет. Дразнит. С ума сводит.
Проклятье…
Рядом с ним нет золотой середины порочности. Рядом с ним я целенаправленно деградирую в самую развратную бездну.
— Посмотри на меня, — его тяжелый от возбуждения голос поднимает меня с самых глубин, и я едва нахожу в себе силы открыть глаза. Твою мать. И то, что я вижу еще сильнее закручивает меня в карусель порока. Меня трясет от возбуждения. Но я не отвожу своего взгляда. Смотрю, как он легонько покусывает и посасывает клитор, все больше утопая в происходящем извращении.
Подхватив под колени, Хаджиев поднимает их так, что полностью раскрывает меня для себя, делает уязвимой, и мне хочется свести бедра, но через мгновение я забываю обо всем на свете. Его язык проникает в меня, заставляя вскрикнуть и откинуть голову назад с беспомощным стоном.