*** ***
Не успело мое высочество (я ж теперь прЫнцесса, ежли Ветер не соврал) выбраться из гардеробной, как на меня Энгельберт налетел
Как водится — орать начал.
— Леди! Извольте объясниться! Где вы были? Мы вас вот уже час по всему дому разыскиваем!
Нулевая степень «афигея». Глазки распахнуты во всю ширь, реснички хлопают так, что ветер поднимается. К груди туфельки бальные, все из того же шелка эльфийского, в тон платьюшку, серебряными цветами вышитые, прижимаю обеими ручками. В них я как раз должна «супругу богоданному» до подбородка достать.
— Уже съезжаются гости!
— А я-то при каких делах, Ваше Высочество? — интимным тоном шепчу, — Я ведь никто здесь. Думала, вам приятно сделать. На глаза не показываться….
— Вы отныне моя жена! Извольте соответствовать!
А самого едва не перекосило. От счастья, вестимо.
Морду лица царственного перекосило, а в глазах мУка с торжеством вперемешку. Видать, и сам еще не понял — кому бОльшую гадость сделал. Гостям, мне, или себе, любимому.
— А врать нехорошо! — назидательно поднимаю вверх пальчик указательный. Ага. Вместе с правой ручкой, с которой широкий рукав вниз съехал. И браслетик татуировки обручальной во всю силу заблестел.
— Я своего согласия на брак не давала! Венчания не было, пира венчального тоже не наблюдалось покуда!
— А это не важно, леди! Брак заключен, вот свидетельство — и пафосно так в татуировку тычет. — Наши боги сами решают — где, когда и с кем узами брака связывать. Вознесете им хвалу позже. За то, что ваша судьба теперь решена.
Смотрю я на личико это эльфийское, высокородное, и думаю — сразу в глаз дать? Или обождать, когда с закреплялками полезет?
— Теперь, леди Александра, вы моя законная супруга. Извольте пройти в свои покои, приготовиться к балу.
— Ты закрепи сначала! — доносится из-за угла шипение Генри. Уж его-то голосок я ни с чьим не спутаю.
М-да, так замуж я еще не выходила. Нет, я и не так не выходила, но так — уж совсем обхохотаться можно.
— С ума сошел? — снова шипит Генри, а я вижу, как супруг богоданный с себя рубашку стягивать начинает.
Изображаем первую степень «афигея». Щечками пунцовеем, в глазки недоверие пополам с восторгом и ужасом добавляем, на шажок — крохотный такой — отступаем.
— Сдурел? — трагик в Генри пропал, это точно. — Не в коридоре же! Вот, сначала это…
Рука с длинными пальцами протягивает Энгельберту коробочку.
— Поцелуй сначала, идиот!
Вторая коробочка появляется на той же ладони. Открытая. А в ней венец золотой тускло камушками поблескивает.
— Отныне и присно, во веки веков, вы, леди Александра, становитесь ветвью моего родового древа, — торжественно провозглашает почти что труп. — Вам оказана великая честь, ибо не случалось такого ни разу за все тысячелетия существования расы эльфийской, чтобы принц Азалийский назвал своей супругой человеческую девушку.