Он сидит напротив меня, нас разделяет маленький столик. Он достаточно близко, чтобы я почувствовала его аромат корицы и вдохнула его в свои лёгкие.
То, как он смотрит на меня, так зловеще, как будто он схватит меня и трахнет на столе прямо здесь, прямо сейчас.
Я прочищаю горло, но мой голос все равно звучит с придыханием.
— Почему ты так на меня смотришь?
— Почему ты только что застонала?
— Я… я этого не делал.
— Да, ты сделала это. Не лги мне.
— Это было из-за круассана.
— И вот я подумал, что ты соблазняешь меня.
— Я-я нет.
— Ну, это сработало.
— К-Коул…
Мои слова застревают у меня в горле, когда он сжимает мой подбородок двумя пальцами и притягивает меня ближе, прежде чем его губы завладеют моими. Это поцелуй с открытым ртом, сплошные языки и зубы и… свобода.
Никто из нас не беспокоится о том, что мы находимся на публике или что нам не следует этого делать или что кто-то увидит.
К чёрту их.
К чёрту всех.
Потому что то, что бьётся, между нами, намного сильнее, чем их слова и их суждения.
Потеря, которую мы почувствовали, намного глубже, чем социальные стандарты и запретные отношения.
Это мы.
Как бы это ни было извращённо.
В тот день мы не перестаём целоваться. Мы целуемся на улицах. В продуктовом магазине. Везде. Мы даём людям в городе зрелище, на которое они никогда не подписывались.
Я фотографируюсь с едва готовым Коулом, который почти не смотрит в камеру и отказывается позировать, если это не связано с поцелуем или моими прикосновениями к нему.
Я вспоминаю каждое мгновение и каждую секунду. Я документирую время, когда я могу поцеловать его в любом месте, где захочу.
Потому что реальная жизнь снова нанесёт удар.
Реальная жизнь разорвёт нас на части.
И единственное место, где я могу его заполучить, — это за закрытыми дверями.
Давным-давно жила-была кукла.
Ты думалf, что сможешь избавиться от меня, потому что я больше не посылаю тебе сообщения.
Я рядом, даже когда я далеко.
Я последую за тобой, как звезда.
И эта звезда в конце концов станет твоей судьбой и твоей единственной отсрочкой.
Онf будет следовать за тобой, когда ты вырастешь. Когда ты падаешь. Как только ты встанешь, ты снова упадёшь.
Ты не можешь убежать. Ты не можешь спрятаться.
Куколка, что ты наделала?
Веселье только началось.
И скоро ты будешь уничтожена.
В конце концов, жизнь продолжается.
Мама была в порядке, и, по её словам, ей нужно было только проветрить голову в месте, где папы не существует. Обычно она при каждом удобном случае выставляет его злодеем, но не в этот раз. Может быть, она наконец-то двигается дальше? По крайней мере, я на это надеюсь. Мне так жаль Люсьена.