Я собиралась на прогулку, и Константин случайно оказался
там.
— Я ничего не говорила, — отозвалась Татьяна легким от
юмора голосом.
— Я уверена, что мы с Дмитрием несколько раз гуляли по
лесу в пижамах.
— А через девять месяцев я стал дядей, — крикнул Роман
позади нас.
Это заставило Татьяну и Данику захихикать. Елена закатила глаза и подавила улыбку. Но она не могла погасить блеск в глазах, юмор заставлял ее лицо светиться.
— Надеюсь, ты не собираешься говорить об этом Антону.
Татьяна засмеялась.
— Нет-нет. Мой мальчик никогда не пойдет гулять по лесу в
пижаме.
Теперь была наша с Романом очередь хихикать. Когда мы вышли наружу, чистый свежий воздух принес нам облегчение. Елена убрала волосы с шеи, пытаясь остыть, в то время как Даника широко раскинула руки, но слишком энергично, и в конце концов упала на землю.
— По крайней мере, на траве прохладно, — пробормотала
она, когда я помог ей подняться. Я сдерживался, пока они шли
к машинам. Елена обернулась, ее взгляд был острым.
— Ты не пойдешь с нами?
— Нет. Мне нужно сделать телефонный звонок. Понимание
смягчило выражение ее лица.
— Удачи, — пробормотала она. Удачи, конечно.
Я стоял на краю пирса, глядя на узкий проход.
Вдалеке маячил мост Верраццано-Нэрроуз, оглушительный гудками и воплями ньюйоркцев, пытающихся пробиться сквозь шумное уличное движение.
Я чувствовал, что мои люди позади меня, готовые к любой угрозе. Но они не могли защитить меня от телефонного звонка. После четырех гудков меня приветствовал ровный голос с итало-американским акцентом.
— Константин Тарханов, — поздоровался он. Чем обязан такому удовольствию?
Джованни Вильяно был лордом побережья штата Мэн. Если на северо – востоке и был какой-то импорт или экспорт, Вильяно знал об этом, и , вероятно, разрешал.
Его способность перевозить наркотики, огнестрельное оружие и другие товары была высоко оценена, и он был счастлив сделать это за определенную цену.
До сих пор у нас было всего несколько сделок, но по мере расширения моей империи их будет еще больше. Или если он решит захватить часть Нью-Йорка.
Он был одним из бастардов Лоренцо Вильяно и единственным, кто осмеливался претендовать на отцовское имя, несмотря на то, что не имел настоящего первородства.
Будучи незаконнорожденным, он был вычеркнут из семейного состояния после смерти Лоренцо, но я сомневался, что Вильяно это волновало. У него было больше денег и власти, чем у любого из его законных сводных братьев и сестер.
— Боюсь, я принес плохие новости, — сказал я, подражая его
властному тону.
— Слушаю ?
— Как вам известно, Эдвард Эйнсворт в настоящее время