— Завтра я пошлю с ней Дмитрия. Как и следовало ожидать, глаза Романа ожесточились.
— Дмитрий? Неужели? Разве сейчас он не ходячий труп?
— Я надеюсь, что Даника сможет убедить его уснуть. Ты же знаешь, какой убедительной она может быть. Роман хмыкнул.
— Я возьму ее с собой. Бедняга переживает уже достаточно.
Последнее, что ему нужно, это слушать болтовню Дани.
— Если ты настаиваешь, — уступил я, стараясь не рассмеяться.
Одесса высунула голову из-за забора, пытаясь привлечь мое внимание. Я провел пальцами по ее гриве.
— Ты думаешь, он говорил правду о ключе? — спросил Роман.
— Мне кажется, он думает, что говорит правду, — заметил я. Мы не узнаем наверняка, пока не обыщем собственность Таддео. Роман посмотрел на меня, уловив что-то в моем тоне.
— Как ты думаешь, его вдова знает, где это?
— Не сознательно.
— Черт, Кон! Он потер лицо. Так вот почему ты согласился, чтобы она вылечила Татьяну? Ты пытаешься выяснить, что ей известно?
— Все, что я делаю, обычно имеет одну или несколько целей, Роман. Я отступил от Одессы и помахал конюху рукой.
— Найти этот ключ крайне важно для того, чтобы обосноваться на Стейтен-Айленде. И если кто-то другой найдет его раньше нас...
Роман поморщился.
— С таким же успехом мы можем попрощаться со всей вашей тяжелой работой.
— Именно. Я успокаивающе положил руку ему на плечо.
— Первый день прошел успешно, но мы должны планировать наши ближайшие дни.
— Особенно для Татьяны и Дмитрия.
Я на мгновение закрыл глаза при упоминании о нашем отвратительном безысходности.
Роман не любил задерживаться на темных темах, особенно касающихся его семьи. Несмотря на весь свой гнев и злобные реплики, Роман действительно заботился о Дмитрие и Татьяне и справлялся с болезнью Татьяны так хорошо, как только мог. Поэтому я не удивился, когда Роман заговорил о следующих скачках.
— Артем упоминал, что вы подумываете пригласить Ишиду на скачки? Я слегка улыбнулся Роману:
— Вы с Артемом ничем не лучше двух старушек. Увидев его хмурый взгляд, я рассмеялся и сказал:
— Это будет хороший шанс для нас с Ишидой поговорить. Ходят слухи, что он никогда не был поклонником Соколов.
— Был ли кто-нибудь?
— Витале Ломбарди.
— Он все еще не поздравил тебя? — спросил Роман.
Я отвернулся от Одессы, когда конюх повел ее к загону, уговаривая угощением и похлопыванием. Когда она ушла, Хиларион направился к нам с гневом в глазах.
Прежде чем врезаться в изгородь между загонами, он зарылся копытами в траву и резко остановился, тяжело дыша. Он получил желаемую реакцию: конюх вздрогнул и в шоке уронил морковку.