Мы встретились впервые. Я заготовил шутку с рукопожатием, чтобы произвести впечатление, но забыл ее разыграть. В такси Антон нехотя показывает мне портрет Ла-Вея выше запястья и когтистый перст над кадыком, а капитан тем временем выруливает на Пятницкую улицу, где стоит «Джонни Донн» – первый пункт нашей программы.
15:58
– А это что за дозиметр?
АНТОН. Диктофон.
– Так, диктофон, фотоаппарат, а еще ты знаешь, что мне категорически нельзя спиртное. Что за мутки?
АНТОН. Ты напишешь репортаж для «Утопии». Или думал, все так просто?
– Да! Действительно. Я был о тебе лучшего мнения. А ничего, что я болен?
АНТОН. Воспалением эго? Его-то мы сейчас и пролечим. Есть на чем писать?
– Нет. Я как-то не планировал.
АНТОН. Ничего. С наступающим.
Он достает из-за пазухи записную книжку и черную шариковую ручку.
АНТОН. Пиши.
– А если откажусь?
16:09
И вот я пишу. Предысторию вы уже знаете – с нее я начал. Теперь докладываю обстановку.
Человекообразный Джонни Донн – четырехсотлетний английский поэт, проповедник и метафизик, несколько стихов которого переложил на русский Иосиф Бродский (ищите «Прощание, запрещающее грусть»).
Локальный «Джонни Донн» – паб в темных оттенках солода, от поэта унаследовавший национальный колорит и имя. Во всем прочем пивная рассчитана на футбольных фанатов; инвентарь соответствующий – на стенах символики популярных клубов, фотографии со знаковых матчей и расписание будущих. Вход торчит в проулке бежевым выступом. На скромном первом этаже нас встретила одинокая барная стойка и приметная лестница, а вот второй оказался значительно шире. Сели в углу. Разделись в неспешном темпе «Streets of Love» Роллингов. Официант принес меню.
Итак, мы здесь. Потягиваем крафтовый сидр (взяли наугад, и сразу вещь что надо). Подо мной шаткий стул, пикантно раскачивающий задницу; надо мной белый потолок с доминирующим бордовым узором, а напротив меня Двешестерки Пять Плюсодин. Под своим «Адидасом» он весь расписной, а значит – имеет нечто общее с узорчатым потолком. Возможно, чертежи. Сейчас он щелкает все подряд.
– Твой аппарат?
АНТОН. Бегемота.
– Давай я тебя сниму.
АНТОН. Я сам.
И запечатлевает интерьер мимо лица. Мефистофель в XXI веке предпочитает оставаться инкогнито. Кто бы мог подумать!
16:16
– Там в туалете стены оклеены газеткой Sun за 1999 год.
АНТОН. Там ей и место.
– Не сфотографируешь?
АНТОН. Потом.
Замечаю под самым потолком эстампы из коллекции мистера Панча.
– Слушай, а какая тема-то у репортажа? Алко-трип? Будем сервис оценивать или что?
АНТОН. Нет. Будем искать сакральные смыслы.