– Мать вы ребенку не замените.
Н. (Деланно повысив голос.) Мать! Какую великую роль играть ей в жизни любого человека! Даже ее невыход на сцену премного скажет зрителю. А уж если вышла, а потом ушла – сразу такая трагедия случается с героем. Все, что тот не поделает следом, – во всем надрыв сверху донизу, а это полный же отрыв получается! Представляете? Не шрам – ампутация!
(Пауза.)
– Что это было?
Н. Это вы.
– В таком случае, мы закончили. Это все ничтожно и низко, и любви в вас во всем ни капли.
Н. Любовь, значит, жидкая. То-то влюбленные мокнут. И плесневеют совсем молодые. Не все, конечно, – некоторые. А чьей любви – своей или чужой?
– Своей, чужой – всяческой.
Н. И прям во всем? Может, в мочке уха чуть осталось или под ногтем? А низости своей я не стесняюсь. Я ее с трудом нашел – разыскивал в себе на крутом спуске, чтобы узнать получше, – и ничего преступного в ней не усмотрел. И все-таки я – не пустое место.
– Действительно. Пустота – это что-то, а ничто – ничто и есть.
Н. И все же оно есть!
– Я вас услышала.
Н. Знаете, я держу про себя теорию, что есть лица сознающие, а есть, извините, тупые придурки, и соотношение их равно один к девяносто девяти, если брать все население Земли. Я вот смотрю на вас и вижу лицо сознающее, хоть и сказали вы всего ничего, чтобы так судить, а вы смотрите на меня, и глаза у вас блестят, как со смеху, – значит, это не взаимно.
– Вы свободны. Мне попросить вас вывести?
Н. То есть? А на каких основаниях?
– Сами только что сказали.
Н. Во-о-от. Значит, признаете, что я проницательный.
– Я признаю, что вы проницательный.
Н. А рекомендацию даже не посмотрели. Я не хотел вас обидеть. Никогда, ни за что. Шутка дурацкая. Давайте забудем. Дети же ведут себя непосредственно. Вот и я. Знаю же, что стрижку под пажа люди считают дурацкой, – может, не все, в большинстве своем, – но все равно так постригся, потому что идут люди лесом и своими считалками считают ели, и будут выпуканы вепрем – ну вы поняли, не все, в большинстве своем… Детям вы непосредственность прощаете?
– Детям.
Н. И меня простите. Я не со зла – очевидно же. Послушайте, мать от меня отказалась. Отца я в глаза не видел. Воспитывал дядя. И как воспитывал – был раз, в платьице меня в школу отправил. Поколачивал, потом в интернат для недоразвитых сдал. Вы хоть представляете, как сложно детдомовцу работу найти? Наверно, я какой не такой, не знаю.
(Пауза. Слышен шелест листаемых страниц.)
– Читаю, и опять: «манипулировал сном и едой». Как это понимать?
Н. Если утром все вели себя хорошо, то вместо тихого часа у нас были игры. А еда – кто разучивал алфавит или, например, досчитал до ста, вместо каши ел йогурт в полдник. Что ж вы к словарю цепляетесь!