— Наверное… — начал я, решив переключить внимание мамы с обыска и графини Фонберг. Недоговорив, твердо направился к окну, открыл его и поправил решетку, насадив на остаток верхнего болта. Теперь, если не приглядываться, решетка смотрится целой. Затем я повернулся к маме и закончил мысль: — вероятно отец сердится из-за дуэли.
— Дуэли? Какой дуэли? — удивленно вскинула она брови, но в тот же миг в ее голове возникла догадка и она произнесла: — Та рана у тебя на ноге…
Мать в ужасе уставилась на меня, прикрыв рот рукой. Я невольно взглянул на колено, оно практически затянулось, остался лишь розовый небольшой шрам. Невольно порадовался тому, что и регенерация вернулась.
— С кем была дуэль? — спросила мама, оторвав меня от лицезрения собственного колена.
— С Бориславом Григанским, — нехотя ответил я, прекрасно понимая, как на это отреагирует мать.
— Но зачем? Я не понимаю… Яр?
Я не ответил. Не знал, что говорить, потому что никакой бы ответ ее не удовлетворил. Поэтому я снова решил сменить тему:
— Неужели отец не рассказал тебе и про то, что мы знаем, кто подослал тех людей, которые напали на меня у бабулиного особняка?
Мама медленно качнула головой:
— Нет.
Я устало вздохнул.
— Расскажешь? — осторожно спросила мама.
— Это сделал Глеб Быстрицкий по приказу Родомира Григанского.
— Но… но зачем? — мать ошеломленно уставилась на меня.
— А об этом тебе лучше спросить у отца. Думаю, он не одобрит, если я тебе об этом расскажу.
Мама разочарованно поджала губы и отвернулась. Какое-то время мы молчали, пока мама не сказала:
— Теперь у тебя так много секретов от меня. А еще полгода назад ты мне все рассказывал, — она грустно улыбнулась: — Ты ведь не назло нам все это делаешь?
— Нет, — мотнул я головой.
— А мне почему-то кажется, что это бунт, — по-доброму взглянула она на меня и ласково улыбнулась, но тут же грустно вздохнула: — Это моя вина.
Мама не смотрела на меня, с ее лица не сходило выражение беспокойства, и ей явно хотелось выговориться:
— После того, как пробудилось проклятие, Игорь слишком давил на тебя. И вот чего мы добились — ты стал замкнутым, ты стал совсем другим. Это я виновата.
— Ты ни в чем не виновата, ма, — попытался я ее успокоить, подошел и приобнял за плечи. — Все будет хорошо, вот увидишь, вскоре все наладится.
Мама взглянула на меня, грустно улыбнулась, погладила по щеке.
— Мне бы очень этого хотелось, слишком много происходит всего, слишком много проблем. Скучаю по тем временам, когда ты был маленьким и с тобой было так легко…
Я ей тоже улыбнулся в ответ, а после спросил: