– Вам, девушка, назначено? Или вас приглашали? – спросила уже уверенным голосом. – Или я что-то не поняла, и вы из обслуживающей прислуги и торопитесь убраться или забрать грязное бельё в стирку?
– Я не прислуга, я любимая наложница нашего повелителя. Абилейна. Разве вы не помните? Я услышала, что вы пришли в себя, и поспешила выразить свою радость. – Говорила красавица громко, с акцентами в нужных местах, и, наверное, будь мне двадцать, или будь я влюблена в этого омана, я бы растерялась.
Но мне тридцать пять, и я за мужчину, которого любила, не стала развязывать войну, а уж за омана и подавно.
– Так спешили, что забыли одеться? Или перепутали меня с оманом и спешили в мою спальню, теряя части одежды по дороге? – матушка еле сдерживала смех, Фарли смотрела на меня со счастливым удивлением, а вот девушку буквально перекосило, моментально исказив красивое лицо. И тут меня выручили воспоминания самой Ираидалы. – Вас, любимая наложница вашего повелителя, видимо так торопились выслать из нижнего гарема, что даже обязательное обучение не успели начать. Запомните, прежде чем войти в чью-то комнату, нужно постучать или попросить о вас доложить, и, дождавшись позволения войти, заходить. Я не позволяла.
– Вы выгоняете меня из комнаты? – с каким то неверием в голосе спросила она.
– Конечно же, нет. Я просто вежливо сообщаю, что в данный момент у меня нет времени, чтобы потратить на тебя. Поэтому принять тебя не могу. Свои поздравления можешь написать и передать мне письмом. Если, конечно, ты умеешь писать. – Ответила ей. – Девушки, покажите нашей любимой наложнице, как выйти за дверь.
Фарли и Гульниза, словно только этого и ждали, и, настойчиво подталкивая, развернули Абилейну к порогу. Та настолько растерялась, что позволила себя вытолкать за дверь.
– Она нажалуется ...тому, кого в твоём присутствии лучше не называть. – Усмехнулась матушка.
– К его возвращению она, скорее всего, уже забудет об этом. – Отмахнулась я.
– Это вряд-ли. Слышала смешки за порогом? Ты выставила её посмешищем. Слуги пришли сюда ради зрелища, хотели увидеть, как едва пришедшая в себя лари получает пощёчины от любимицы омана и рыдает, а увидели, как легко ты превратила причину гордости этой наложницы в причину для насмешек. – Объяснила мне матушка Вали́. – По дворцу пойдут пересуды. И она в этих разговорах будет выставлена, как дура, что не умеет себя вести. Она этого не забудет.
– Захочет пожаловаться, найдёт кучу поводов. Этот не самый худший. То-то оман порадуется, выслушивая от наложницы о бабьих склоках. – Улыбнулась я. – А пока я хотела бы узнать, мне уже можно привести себя в порядок?