— Мам, познакомься, это Глория Годафридовна, я тебе о ней рассказывала. Тетя Лора пришла навестить дедушку, — Чан Ми, уже волоком втащила клетчатый баул и облегченно вздохнула, — Тётя Лора, это моя мама, Ольга Семеновна.
— Мама?!?! — Глория переводила недоуменный взгляд с Оленьки на Чан Ми. — Сколько же вам было лет, когда у вас появилась эта славная девчушка?
— Как-то так случилось, что у нас в семье все браки ранние, — расплывчато ответила Ольга Семеновна.
— Вот как, — ступор еще не отпускал Глорию, и она задумчиво произнесла — Я вообще-то слышала, что кореянки увлекаются пластикой, особенно изменением разреза глаз, но, милочка моя, у вас же абсолютно славянская внешность…
— Тетя Лора, мой папа…
— Ой, прошу прощения за мою неделикатность, — перебила её Глория, зашелестев сумками, и уже для себя додумала мысль — «Сейчас такие крэмы… Достаточно одного мазка и ты уже девочка».
Вскоре стали подтягиваться остальные домочадцы, все громко знакомились, дедуля гордо демонстрировал свою приятельницу. Глория, помятуя о своей оплошности, вдруг стала изображать из себя светскую львицу. Всё это мало интересовало Чан Ми, она быстро накрыла на стол и поставила в центре кастрюлю с супом, задаваясь вопросом: «Куда делись остатки вчерашнего пиршества? Наверняка, это няня прибралась, она любитель в воде поплескаться, ну не мама же, в самом деле… Итак, скоренько позавтракать и незаметно улизнуть». Она ещё не была в своей новой студии. Точнее, первой в своей жизни студии. Ей не терпелось начать работать, это было так волнительно. Пока все шумно восхищались кулинарными талантами тёти Лоры, Чан Ми незаметно выскользнула в коридор и почти бегом поднялась на второй этаж. Там, рядом с её комнатой, была ещё одна дверь, она повернула ручку. В комнате было темно, Чан Ми пошарила по стене и нащупала выключатель. Студию залил мягкий, тёплый свет.
Чан Ми в восторге зажала рот ладошками. То, что открылось ей, было сверх всякого ожидания. Огромная комната незримо делилась на две половины. Первая, от двери, была технической зоной. Тут стояли несколько штативов с камерами, подставки с микрофонами, софиты и ещё куча всяких необходимых для съемок штук. Вторая же, рабочая половина, поражала своей изысканностью, лаконичностью и функциональностью. Стены были затянуты хромакеем, это очень предусмотрительно, теперь можно какой угодно фон сделать, супер! Мебель была черной, лакированной, с серебряной фурнитурой. На гладких поверхностях дверок отражалось восхищенное лицо Чан Ми. На стенах крепились множество полок с идеально белой посудой. «Плита, — Чан Ми пискнула от удовольствия, — шикарная, индукционная, на шесть конфорок и большой духовой шкаф!» Центром всего этого великолепия был стол. Огромный, на дубовых ножках, с черной с белыми вкраплениями мраморной рабочей поверхностью. Чан Ми прикоснулась ладошкой к столу, странно, поверхность не была холодной, скорее тёплой. “Словно миллионы звезд отражаются в глазах любимого…”, голос в голове прозвучал внезапно. Опять началось? Кто это сказал и когда? Это не первый раз, когда Чан Ми слышит чьи-то голоса в своей голове. Они всплывали как будто воспоминания, только более отчётливо. Иногда они пугали. Был один голос, который шептал ей на ухо “Убей… Убей…”. Странный голос, не понять, мужской или женский, от него мёрзло ухо. Наверное, это последствия потери памяти, во всяком случае, так сказала ей психолог. Вот и сейчас фраза всплыла в её голове из ниоткуда, не неся с собой никакой информации, просто фраза.