Я никогда не верила в любовь с первого взгляда.
Влюбиться только по внешности? Не зная о человеке ни-че-го: как он пахнет, как целуется, любит он собак или кошек, кофе или чай, Бродского или Пастернака, закрывает ли зубную пасту и опускает ли сиденье унитаза, держит за руку во время прогулки или убегает вперед?
Как он дышит ночью, как обнимает, стонет, какими словами называет в моменты нежности. Будет ли он уважать меня? Не прячет ли в шкафу скелеты, с которыми я не уживусь?
Иногда даже знаешь все это о человеке, влюбляешься, а он все равно оказывается — не тем!
А если уже он влюбится только в стройные ноги под узкой юбкой или локоны, которые так удачно сегодня легли, — что о нем это скажет? Если я больше никогда не смогу повторить сегодняшнюю удачную прическу, он что — меня разлюбит? А когда я заболею? Состарюсь?
А вдруг я слушаю группу «Корни», а он — Nightwish?
А вдруг люблю дождь и холодный туман, а он мечтает переехать на экватор?
Он что — разлюбит меня через пару дней, когда выяснится, что футболку с Риком и Морти я одолжила у подруги, когда пролила кофе на свою кружевную блузку?
Тогда это не любовь.
Любовью с первого взгляда называют простую симпатию, которая со временем переросла-таки в любовь. Но ведь могла и не перерасти…
Не бывает так, чтобы с первого взгляда — и на всю жизнь, невзирая ни на что.
Так я думала до одного странного весеннего дня, когда мне исполнился тридцать один год.
* * *
Мой тридцать первый день рожденья начался с режущего глаза света и визгливого голоса прямо на ухо:
— Подъем, животное!
— Бу-бу-бу, — сказала я веско, поплотнее заворачиваясь в кокон из одеяльца и накрывая голову подушкой.
Но подушку тут же отняли.
Пришлось взглянуть в глаза реальности.
И сказать ей гордое:
— Отвяжись!
— Четыре часа дня! Сколько можно спать! — возмутилась Светка, воплощавшая в себе все то, что я сейчас ненавидела: пробуждение, свет, звук и реальный мир.
— Сколько хочу. У меня день рождения.
— Вот именно! День рождения и весна. Пора пробуждаться, обновляться, расцветать вместе с природой!
— Нет.
И я накрылась одеялом с головой.
Не тут-то было.
Подруга безжалостно стащила его с меня, оставив в футболке и пижамных шортиках с нарисованными пандами, отдернула шторы, впуская в комнату бледное солнце ранней весны, и врубила на телефоне что-то такое омерзительно бодрое, что по утрам могут слушать только «жаворонки».
Даже если это утро настало в четыре часа дня.
— Пора, пора, две недели уже изображаешь из себя гусеничку и все никак не станешь бабочкой. Нытье еще никому красоты не добавляло. Пора гулять, искать работу, ходить на вечеринки, радоваться жизни! Квартиру снимать, в конце концов, не вечно же ты у меня будешь зависать.
