Я знаю, как будет ломить пах от этих посиделок: я помню свои шестнадцать-восемнадцать, когда мы тискались на лавочках вечерами. Хотя даже тогда можно было целоваться до одури, до головокружения.
Все равно. Не мальчик, потерплю.
— Посмотри на меня… — прошу.
Она поднимает голову, и я снова с трудом могу вдохнуть.
— Ты такая красивая, — говорю. Но эти слова не передают того ощущения, что гнездится у меня в груди. Захватывающего дух восхищения.
Ведь что такое женская красота? Гладкая кожа, большие глаза, пухлые губы, тонкий нос, высокие скулы — все эти банальные черты, которые тиражируют на обложках журналов и рекламных плакатах. Но, конечно, все женщины неуловимо отличаются друг от друга, и даже идеальные черты у всех выточены чуть-чуть по-разному.
Только одну Дашу, кажется, неведомый резец выточил так, что именно у меня останавливается сердце, когда я на нее смотрю. Все те же глаза-губы-нос-скулы-кожа, но почему-то только от нее не отвести глаз.
— Ты тоже… — вдруг говорит она, с не меньшим жадным вниманием рассматривая меня. — Очень, очень красивый.
И легкими пальцами очерчивает мой лоб, щеки, нос, линию челюсти, смешно шипя, когда колется о щетину. Рисует касаниями мое лицо — я закрываю глаза, чтобы насладиться этой лаской. Самой настоящей.
Тоже запретной, если подумать. Что там поцелуи — вот это по-настоящему интимно, то, что сейчас между нами происходит в тишине чужой кухни, пока на столе безнадежно остывает чай.
Последнее касание она оставляет на кончике носа и звонко смеется. Я открываю глаза и смеюсь тоже — а потом стремительным движением чмокаю в кончик носа ее саму.
И делаю крайне невинный вид. Что? Кто? Никто не целовался!
— Богда-а-ан! — возмущается она.
— Что-о-о-о? — передразниваю я, улыбаясь.
Теплое щемящее счастье в моем сердце так непривычно, что на секунду я даже задумываюсь: это ведь ненормально — чувствовать собственное сердце? Может, так и начинаются инфаркты?
— Давай договоримся, правда, — просит Даша. — Я… буду с тобой. Обещаю. Когда ты будешь свободен.
— Спасибо, — абсолютно серьезно говорю я, глядя в ее темные глаза с золотистыми прожилками. Они похожи на драгоценные камни — блеском, глубиной, неумолимой твердостью, что сверкает в них.
— Никаких поцелуев.
— Согласен, — киваю я, хотя совершенно не согласен.
— Никаких рук в неприличных местах.
— Мммм… А какие неприличные? — строю дурачка, начиная скользить ладонями по ее телу. Здесь мягко, тут упруго, там — невыносимо притягательная впадинка, а как горячо сейчас… Ух, как сносит голову!