– Зашивать не пришлось, но шрамы останутся, – сказала Фэй.
– Надеюсь, они будут меня красить.
– Я все-таки думаю, стоило поехать в больницу. На всякий случай.
– Чтобы они всех переполошили? Ни в коем случае.
Фэй нахмурилась и опустила руку.
– Всех?
– Я о Фредерике, на самом деле.
– Твой брат? Ты не хочешь, чтобы он знал, что ты едва не остался без глаз? Или того хуже, если б осколки задели шею…
– Во-во. Поверь, у моего брата достаточно богатое воображение, он бы представил все ужасы сразу.
– Все равно же заметит, что в тебе кое-то изменилось.
– Ну, тогда я буду стоять перед ним, это куда проще.
Девушка не переставала хмуриться, а Винсенту захотелось, чтобы она вернула руку к его лицу. Он усмехнулся, хотя делать это с пластырем на пол-лица было не очень удобно.
– К тому же, Фредерик никогда не поверит, что я тут ни при чем.
– Как ты мог сам разбить то стекло?
– Скажем так, Рик уверен, что инстинкт самосохранения у меня притуплен.
– Может, он и прав.
Винсент нахмурился, но увидев улыбку в уголках губ Фэй, понял, что она просто шутит. Он устроился на кровати, облокотившись спиной на стену и приладив там подушку.
– Хорошо хоть, штаны остались при мне, – как бы между прочим заметил Винсент.
Он думал, Фэй смутится, но ничего подобного, она только выше вздернула подбородок:
– Твоя рубашка вся в крови. Пока ты спал, я сняла ее.
– Ну, главное, когда доберусь в ней до дома, не показываться на глаза Фредерику.
– Ты же не думаешь отправиться сейчас?
Винсент пожал плечами. Он так и не увидел в комнате Фэй часов, но судя по тому, что через окно светил довольно яркий дневной свет, уже наступило утро.
– Ты можешь отдохнуть здесь, – сказала Фэй. – А потом поедешь домой.
– Кстати, где мои очки?
– Издеваешься? От них остались только осколки.
– Значит, точно поеду домой вечером.
– Я думала, все слухи о твоем зрении – преувеличение.
– Вовсе нет. От яркого света у меня начинают болеть и слезиться глаза.
– Тогда жди темноты, юный вампирчик.
Он и ждал. Правда, сон к нему не шел, и пока Фэй гремела посудой на кухне, Винсент ворочался на кровати, разглядывая небольшую комнату, где девушка уже успела опустить жалюзи на окно.
Несмотря на размер, комната была уютной, хотя и совсем не походила на то, к чему привык Винсент. Он долго не мог понять, в чем дело, а потом внезапно осознал: комната была чисто женской, без следов мужчины. Это неуловимо выражалось во всем: тонкая воздушная скатерть на столе, изящная вазочка с цветами, картина в простой деревянной раме. Хотя выбор самой картины Винсента удивил: он ожидал увидеть сельский пейзаж, но вместо него было фото ночного мегаполиса. Похоже, Фэй таила немало секретов. Но все-таки Винсент был уверен, что в этой квартире живет только она и ее сестра, никаких мужчин.