Эллия просто засыпала меня вопросами. Она уже давно интересовалась, как живут простые люди во внешнем мире, насколько лжёт телевидение, к которому она имела непосредственное отношение, как наверху, так и внизу, и вот нашла, наконец-то, человека, могущего рассказать об этом. Время пролетело незаметно. Только когда объявили последний танец, я спохватился и пригласил её. Какой-то сенатор попытался было перехватить, но она отказала ему и встала в круг вместе со мной. Музыка заиграла, пары двинулись. Поначалу мы танцевали вполне официально, сдержанно, но потом что-то случилось…
Эллия заглянула мне в глаза, и я подмигнул ей, — старая привычка, — но она вдруг подмигнула в ответ, после чего уже крепче обняла меня, прижавшись всем телом. Новый взгляд, я спросил: «Жарко?», «Не то слово!», шумно выдохнув, ответила она. Я подул на неё, как бы пытаясь остудить, и почувствовал дуновение на своём разгорячённом лице, она подула в ответ, улыбнувшись при этом. Мой взгляд упал куда-то в сторону, но краешком сознания я уловил движение и совершенно непроизвольно ответил — наши губы слились в поцелуе, как раз под конец танца. Это было очень долго и очень нежно… Когда музыка затихла, мы всё ещё стояли, прижавшись друг к другу и глядя друг другу в глаза. Эллия тихо прошептала «спасибо» и, отодвинувшись, затерялась в толпе, устремившейся к выходу.
Я добрался до сине-зеленого «феллерина» принцессы, по-прежнему стоящего в подземном гараже, сел в него, благо дверцы были не заперты, и стал дожидаться царственных особ. И тут до меня наконец-то дошло, что же совершилось только что. Я потерялся. Так бывает с испорченной грампластинкой, когда игла соскакивает с дорожки на предыдущую, всё время повторяя одно и то же. Так и мои несчастные мозги могли думать лишь в одном направлении: первый взгляд, второй взгляд, пара слов, поцелуй… Мне показалось, что я сошёл с ума.
Кто-то схватил меня за руки и потащил к выходу из машины. Я принялся упираться, что-то промычав, но знакомый голос произнёс:
— Не дури, Анри! Я понимаю твоё состояние, но очень надеюсь, что ты сможешь идти сам.
— Куда? — с какой-то тревогой спросил я.
— Мы приехали. Сейчас во флаер пересядем и во дворец спать, — нарочито заботливым тоном ответил император.
Я огляделся по сторонам, словно только что проснулся. Было темно, горели несколько фонарей, освещавших автостоянку возле здания аэропорта. Император, пытавшийся выковырять меня из «феллерина», стоял рядом с дверцей, принцесса, сидевшая за пультом, загадочно улыбалась.
— Ну, ты даёшь, Андрюха, — проговорил Сэм, — поцеловать первую звезду Союза, на виду у всех, это надо быть либо сумасшедшим влюблённым, либо отчаянным пофигистом. На балу не было журналистов, но слухи теперь разлетятся по всей стране, завтра вся светская хроника выйдет с аршинными заголовками. Я восхищаюсь твоей храбростью, но не подумай, что завидую. Когда-то и у меня было нечто подобное, остались одни смутные воспоминания…